– Ты чего? – опешил я. – Спасибо, конечно, но так-то зачем? Тебе Ким объяснил, что происходит или нет? Хочешь, чтобы нас раскрыли? Живы хоть? – глянул я на присмиревших.
– Нет, не хочу. Ну же! – указала она дорогу, словно я дурачок и слов не понимаю. – Уходим!
Мы заспешили к гостевому двору.
– Спасибо! – прокричал нам вслед калека, но вместо признательности слышалась насмешка.
Глава 7
– Давно я так не смеялась, – Корнелия толкнула дверь. – Сюда?
Я прошёл следом, сбросил с себя её сумку и присел, чтобы развязать шнурки на ботинках. Только здесь и понял, кроме меня никто не подумал, что обувь нужно снимать.
Когда мы вошли, Чонёль вскочил с кровати и со всей возможной суровостью скрестил руки на груди. Поза располагала к серьёзному разговору, однако меня встревожил не его всплеск запоздалой ответственности.
У окна кто-то сидел. Я хотел ответить Корнелии, но заметил пополнение в наших рядах и уставился на новенькую. Она молча смотрела на улицу и не шевелилась. Коротко стриженные волосы отдавали золотом. На полшеи расползлось огромное родимое пятно.
– Где вы были? – Чонёль схватился за сумку и унёс её подальше от меня. – Ты же сказал, что отведёшь Королеву прямо сюда. И что? Мы здесь, а вас всё нет и нет! Мне пришлось одному тащить на себе Мириам, – он показал ссадины на руках. На желтоватой коже вместе с укусами теперь пестрели синяки и царапины. – Так где вы были?
– Не твоего ума дело, – Корнелия поглядывала в сторону гостьи. Незнакомцы не нравились нам обоим. – Кто это?
– Мириам Альтус. – Пока тенеходец представлял нас, я снял солнцезащитные очки, которые до сих пор прятали моё лицо от местных жителей. Мама объясняла, что некоторые люди скромны настолько, что начинают говорить, только когда понимают, что будут услышаны. Я могу услышать любые, даже самые тихие слова, но должен показать говорящему, что хочу их слушать. Мириам молчала. Она не повернулась к нам, когда мы зашли, и я решил, что причиной послужила та самая скромность. Контакт глазами, как меня учили. Однако когда нас представляли, она продолжала рассматривать грязный переулок и глухую стену, вид на которые открывался из комнатушки. Мой жест дружелюбия был отвергнут. – Теперь все чудесные дети в сборе…
– Что за конура? – прошипела Королева. – Ты же говорил, что нашёл отличное местечко. Берлогой чудесных нарёк. А это обычная помойка! Если уж нам и помирать, то почему не провести остаток своей жизни в пятизвёздочном отеле? Или в домике на берегу моря? Мне вообще не верится, что этот городок способен нас защитить, – начала она расхаживать по нашему убежищу. Прошлась рукой по пыльному столу у двери, коснулась спинки старого деревянного стула. Громко скрипнула половица, и она остановилась. – А где ещё один? Этот… Лейн Бом?
– Да что же такое! – схватился за волосы Чонёль. – Я думал, он с вами. И совсем забыл о нём, когда вы пришли. А вы ведь не заходили сюда! Значит, не брали его с собой. Надо его найти!
– Мы не можем, – Корнелия устало взглянула на него. – Этот умник, – она ткнула в меня пальцем, – посеял денежки.
– Что? – Чонёль впился в маску, казалось, ещё мгновение – и сорвёт её. – Серьёзно? Как ты мог? Ты же их так любишь, что со скалы за ними сиганёшь! Я же знаю! Я следил за тобой, помнишь?
– Ну, не до такой степени, – я покосился на картину, прикрывавшую трещину на стене. Лучше уж смотреть на пустынные пейзажи, чем на метания тенеходца. – Почему бы не помочь бедняге?
– Потому что нужно понимать, кому помощь нужна, а кому нет, – Корнелия потянулась к моим волосам и выловила серовато-чёрное перо. – Ты явно понятия не имеешь, как это делается. – Она показательно отвернулась от меня. – Если он всегда такой добренький, таскайте с собой ведро, потому что меня от него будет постоянно тошнить.
– Что там случилось? – Чонёль повалился на кровать. – Не жалейте меня! – махнул он рукой, уж слишком театрально, чтобы кто-то из нас поверил в его страдания. – Говорите, как есть!
– Никто и не собирался тебя жалеть, – Корнелия сражалась с пером, оно не отлипало от пальцев. – У него стырили кошелёк. Пойдём его возвращать, – она прижала его к столу с помощью старых журналов, которые пылились на угловом стуле. Несколько изданий соскользнуло из развороченной стопки, поскольку Корнелия не позаботилась о том, чтобы взять их аккуратно, и я поспешил убрать журналы, пока их не затоптали. В руки попала обложка с выцветшим заголовком «Первый год Чуда». – Покажу им, как из меня посмешище делать!