– Он не слепой, но и не зрячий, – разъяснил хриплый голос. – Девочка права. Если не можете ему помочь, верните.
В переулке зажглась керосиновая лампа. У дороги на картонках сидела старуха. Её морщинистое лицо, бледное, сродни мертвецу, плыло в серой дымке.
Воришка заулыбался и побрёл к ней. Старуха сердито шикнула, и он остановился с виноватым видом.
– Кто вы? – я отступил.
Убегать было рано. Она видела нас и знала, что мы пробрались в бараки.
Корнелия наблюдала за ней и вылавливала каждое слово, всматривалась в каждый жест, однако ничего не понимала, потому я тихо переводил ей.
– Собирательница. – Она встала и обошла нас, подняв фонарь повыше. – Вы украли Наби?
– Наби? – взгляд Корнелии замер на слепом. – Вам этот нужен? Забирайте!
– Вам придётся заплатить. – Я почувствовал холодное дыхание на затылке. – Если хотите, чтоб я забыла о нашей встрече. Не бойтесь, я не попрошу больше того, что вы можете дать, – шепнула она мне на ухо. – Либо отдаёте всё, либо забираете, – она сделала любезный жест, предлагавший Наби.
– Я правильно вас понимаю? – слова приходилось выдавливать, настолько было не по себе. – Если мы забираем Наби, то вы у нас ничего не берёте. Если оставляем здесь, вы нас всего лишите?
Она кивнула. Фонарь у неё в руке закачался и заскрипел.
– Время идёт. Кажется, я заберу кого-нибудь из вас... – облизнулась старуха. – Как раз ищу потерянных и ненужных.
– Мы берём! Наби так Наби! – стоило Корнелии понять, о чём шла речь, она схватила нищего за шиворот и потащила к «Одинокой ноге», позабыв о ранних препираниях со мной.
– Есть условие, – она возникла перед нами, не давая пройти. – Взяли, так не бросайте. Если узнаю, что бросили, приду к вам, где бы вы ни прятались.
Корнелия мчалась, не оборачиваясь и не сбавляя скорости, пока свет ручного фонаря не погас и не перестал чувствоваться тяжёлый взгляд старухи.
– Кто такие собирательницы? – спросил я, когда мы остановились, чтобы перевести дух. Корнелия дала такого дёру, что точно должна была знать.
– Как так вышло, что слух хороший у тебя, а слухов больше знаю я? – Я пожал плечами, и она продолжила: – К нам в цирк много кто забредал и много чего порассказал. Я как-то слышала о них от одной женщины. Не знаю, правда или нет, но лучше не рисковать. Это твари, которых нанимают для поиска людей или других тварей, – ответила она, опахивая побагровевшее от бега лицо. – Они подбирают их, иногда крадут. Положим, идёшь ты поздно вечером по тёмной улице…
– Я никогда не хожу ночью по улицам один, – поправил я.
– Да как-то и не сомневалась, зануда. Я ж разъясняю. Вот гуляешь ты, и тебе кажется, что кто-то за тобой идёт или наблюдает. Так это собиратели. От них бежать бесполезно, – она скрючила пальцы и скорчила гримасу. – Утащат, продадут заказчику. И опомниться не успеешь!
– Глупая пугалка, чтоб дети не шастали в одиночку, где взбредёт. Ты знаешь ту странную женщину? – повернулся я к Наби.
Он плёлся позади нас, ощупывая воздух перед собой.
– Знаю, – закивал он. – Она меня сюда привела, когда я маленький был. И много кого.
– Видел? Что я говорила! – возгордилась Корнелия. – Думаешь, я такая глупая, чтобы в детские сказочки верить? Существуют эти собиратели! А, – хлопнула она ладошкой по лбу. – У того мужика уха нет! Говорят, собиратели себе в плату берут часть тела. Может, он ухо отдал за договор с ней? – Наби дурашливо захихикал. Чтобы нормально продолжить разговор, нам пришлось подождать, пока он вдоволь посмеётся с самим собой. – Та, что встретилась нам, сама созналась, что вылавливает ненужных, вроде этого, – Корнелия небрежно махнула в его сторону.
– Она сказала, что заберёт одного из нас, – мотнул я головой. – Но мы все нужны кому-то. Мы же чудесные, и нас все хотят видеть.
– По мне так «восхищаться» и «нуждаться» вещи разные, – сказала Корнелия. – Обычно люди приходят в первую очередь на моё выступление. На афишах их зазывают чудесным ребёнком. Помню, мои фокусы с голосом стояли посередине шоу, но после них половина зрителей уходила. Тогда меня поставили последним номером, и все оставались на представлении до конца. И чего бы жаловаться! Но сколько же тогда косых взглядов я переловила! Как-то раз Алиса – она из семьи акробатов – мне в стакан с водой подсыпала битого стекла, представляешь? Такого мелкого, что и не заметишь! Слышал о моём «кровавом» выступлении? – Я мотнул головой. – Оно было как раз в тот день. Я кричала, а из поцарапанного горла и рта текла кровь. Зрители решили, что это часть шоу и аплодировали стоя. Наши артисты и вышвырнули бы меня. Плевать им, что ходить на их представления меньше станут. До меня же как-то справлялись. У них больше страха, что заклеймят. Мол, как посмели чудесного ребёнка выбросить! Считай, сами на себя беду бы навлекли. Самое ужасное, что они без меня протянут, а у меня, кроме них, никого нет. Ну, а кто? Была бы нужна, неужели никто бы за мной не пришёл? Я же известная на весь мир Корнелия Прасковская! Чудесный ребёнок! А зрители… неважно, что я кричу, они всегда свистят да в ладоши хлопают. Не хотят они слушать, но с восторгом слышат. Думаешь, как долго они будут печалиться, если нас не станет?