– Ну что, выпьем, что ли, со мною, старина? – говорил заезжий, подходя к деду, а дед уж и носом клевал. – Аль не рад гостю?
– Как не рад. Рад!
– А если рад, то толкнем по полной.
Заезжий протянул деду стакан.
– Да что ж ты сам-то не пьешь? Я без тебя пить не буду, – отвечал дед, не принимаючи стакана. – А если уж ты хочешь быть приятелем, так выпьем вместе. Идет, что ли?
– Для друга не один, а два раза выпью! – проговорил заезжий и опорожнил разом два стакана. – Пей же и ты, – продолжал он, – старина, два.
– Нет, брат, накладно будет, – отвечал дед, – подноси лучше другой свату Никите, а то и вина-то, кажись, больше не хватит. Ведерку-то устукали ведь уж.
– Об этом не беспокойся, старик, были б деньги, а вино будет; я от себя ведро целое ставлю: пей на радости! У вас далеко ли продают это зелье?
– Да, почитай, версты три будет: на село, значит, ехать надобно, – отвечал дед.
Кабака-то в то время в деревне у нас не было, а ездили мы, значит, за вином-то в село Ромны.
– Ну как же быть? Ведь я и дороги-то не найду, – говорит заезжий. – Разве уж ты, старик, съездишь со мною?
– Ну, брат, уж мне ехать некуда; сына возьми, Ваньку, он малый расторопный.
– И-и, старик! да нешто тебе не все одно! Здесь-то сидеть что! А проедешь – любо будет, и хмель пройдет. Ну, едем, что ли? – продолжал он подбивать деда. – Кони у меня лихие: мигом доставят.
– Да нехорошо вот гостей-то одних оставлять, – отговаривался дед. – Уж когда бы съездить было некому, а то четыре сына и внук еще есть.
– Мне, брат, с тобою съездить хочется, славный ты старик, полюбил я тебя.
Помялся, подумал дед и говорит:
– Ладно, поедем, отворяй ворота, а я вот только шубу да бочонков возьму.
– Да на кой прах тебе шуба? Ведь вот лежит же чья-то шуба, надевай ее да катим.
– Ну а бочонок-то как?
– И бочонок есть. Ты только собирайся.
Дед напялил на себя какую-то шубу и повалился в сани заезжего. Тот уселся подле. Ворота отворились, и пара лошадей заезжего, как ветер, вылетела на улицу.
Никто в доме и не слыхал про отъезд деда, только одни собаки завыли.
– А плохи, брат, нам песни поют на дорогу! – сказал заезжий деду, когда они выехали уже из деревни. – Заслушаться, небось, можно.
Сказал это он и засмеялся.
Жутко стало деду.
Едут.
Проехали они лес, другой, овраг какой-то. Дед оробел, ни жив ни мертв в санях сидит. «Вот, – думает себе, – завезет куда ни на есть да и придушит». А заезжий едет себе, погоняет коней да посвистывает.
– А что, старик, ведь это, кажись, загон Ивана Белого? – спросил вдруг заезжий деда, указывая рукою налево.
– Да, его, – ответил дед.
– А вот это начинается Прошки Рыжего?
– Да, точно, Рыжего. А ты почем это знаешь?
– Мало ли мы что знаем! Я даже вот знаю, – продолжал он, выпуча глаза, – что у тебя теперь на уме. Хочешь, скажу?
– А ну, скажи! – отозвался еще более оробевший дед.
– А ты, старина, боишься того, что я убью тебя. Узнал?
Дед осовел. Он хотел выговорить что-то, да уж у него язык-то не двигался с места. Поглядел на деда заезжий да и говорит:
– А ты не пугайся, старина: ведь я знахарь. Так эти штуки-то мне и известны: а ты, небось, уж что подумал!
– А ты скажи, скоро ли приедем мы? – успокоился дед.
– Скоро ли? Да сейчас. Верст пятнадцать будет. Вот взберемся на этот бугорок, да спустимся с него в лощину, и село увидим.
– Что ты? Откуда пятнадцать верст? Тут и трех не будет. Нешто я никогда в село-то не езживал?
– А я-то нешто не ездил? Уж мне знать больше твоего!
Дед замолчал. Глянул он вперед: перед ним ровная, широкая степь. Дед удивился. Он никогда не ездил по этой дороге.
– Слышишь ли, приятель, – проговорил он снова, – ведь мы, верно, сбились с дороги-то? Я отродясь тут не езживал!
– Ты, видно, ослеп на старости-то. Да уж изволь, я тебя уважу, пожалуй, сверну хоть и влево, мне все равно.
Не успел он еще и выговорить, как лошади сами собою на всем бегу сделали поворот влево и понеслись туда.
Удивился дед такому чуду. Робость его снова взяла. Хотел это было он сотворить молитву, не тут-то было, язык прилип почему-то, да и только; перекреститься захотел, тоже ничего не вышло: рука пропала, не отогнет правой руки, да и только; и перекреститься нечем.
– А что, старик, – спросил заезжий деда, указывая на бугор влево от дороги, – знаешь ли ты это место?
– Нет, не знаю.
– Эх ты, а еще старик! Такого места не знаешь! Отсюда бы следовало землю возами возить да в свои огороды ссыпать, чтобы и там такие плоды родились.