- Не замечаю.
- Я послала Тому твою фотографию. Он сказал, чтобы мы смотрели за тобой во все глаза.
- Ты послала Тому мою фотографию? – вскинулась я. – Какую?
- С вечеринки на Хеллоуин.
Я моментально побледнела.
В тот день Джулия буквально заставила меня нацепить костюм развратной певички из кабаре: корсет, колготки в сеточку, пышная юбка, открывающая спереди ноги до узких чёрных трусиков, плюс вызывающий макияж и безумный начёс на голове – это был настоящий бредовый кошмар.
Застонав, я закрыла лицо руками.
- Ты что, - засмеялась Джулия, - до сих пор по нему сохнешь?
От стыда я готова была провалиться под землю. Я жутко злилась на Джулию, а ещё больше на себя, потому что ничего не могла с собой поделать – я была отчаянно, безнадёжно, на веки вечные влюблена в её брата.
Том редко приезжал домой, а последнее лето и вовсе провёл в Нью-Йорке. Он заканчивал экономический факультет, его успехи были настолько грандиозными, что с третьего курса Тома пригласили пройти практику в одной из финансовых корпораций, куда позже он и устроился работать.
Обо всех его успехах я узнавала со стороны, страшась задавать прямые вопросы. Иногда Джулия сама заговаривала о брате, всё ещё подшучивая над моей детской влюбленностью, которую я всячески отрицала.
- Ничего я не сохну. Просто в следующий раз, когда соберёшься кому-либо посылать мою фотографию, лучше спроси меня.
Мне было восемнадцать. Тому двадцать три. Конечно, я понимала, что у него были девушки – не могли не быть. Однажды он привёз одну на День Благодарения. Не помню, как её звали: в памяти остались только светлые волосы, крупными локонами падающие на плечи, и то, как Том с ними играл. Они сидели на диване в нашей гостиной. Его рука была на спинке, голова девушки лежала на плече Тома. Беседуя с Ником, он рассеянно накручивал на палец эти золотистые локоны. Как под гипнозом, я смотрела на его пальцы, не в состоянии отвести взгляда от этой мучительной картины. Тогда я сказалась больной, и под рассеянную улыбку Тома поспешила убраться к себе.
Я честно пыталась его забыть. Начав принимать приглашения на свидания, я старалась получать от них удовольствие. Но пару раз врезав зарвавшимся кавалерам по физиономии, когда они пытались сделать нечто большее, чем было дозволено, я бросила это дело, и забила на свидания. Да и парни больше не рвались: видно те, которые до того решились за мной приударить, поделились своими впечатлениями. В попытках отвлечься от мыслей об Томе, я сосредоточилась на учебе и неожиданным образом окончила школу в числе лучших учеников. Подав заявления в несколько университетов, в том числе и Нью-Йоркский, я получила положительный ответ.
Родители долго не соглашались на мой переезд на Восточное побережье. Но неожиданно меня поддержал Ник.
- Да ладно вам! Наша кнопка давно зарекомендовала себя серьёзным человеком. Справится.
Отец только качал головой, и просил всегда держать под рукой газовый баллончик. Мне тоже было страшно уезжать, буквально тошнило от неизвестности, но справиться со своими страхами позволяла единственная мысль: я ехала в город, где жил он.
Разумеется, Тому сообщили, что я буду учиться в университете Нью-Йорка, и, по словам Ника, он договорился взять надо мной шефство. Хотя бы, на первое время. Только на этих условиях, заручившись поддержкой Картеров-старших, меня и отпустили.
Том встретил меня в аэропорту. До этого мы не виделись около двух лет, и он не сразу меня узнал. Его взгляд скользил по выходящим из зала прилёта, на секунду задержался на мне и снова обратился к двойным стеклянным дверям. Пришлось его окликнуть.
- Том.
Он резко повернул голову в мою сторону, и моментально нахмурился, видимо, пытаясь соотнести мой привычный образ и тот, что видел перед собой.
- Вики? – неуверенно переспросил он.
Я растерянно пожала плечами и смущённо улыбнулась.
- Боже мой! - Том рванул ко мне и тут же заключил в объятья. – Ничего себе! Как ты выросла! Я тебя не узнал.
- Я заметила, - весело засмеялась я, когда он расцеловал меня в обе щёки.
Это было настоящее счастье – стоять рядом с ним в переполненном аэропорту и, будучи крепко прижатой к его груди, смотреть в эти удивительные синие глаза.
- Ты красавица, чудо! Я аж обалдел! – Том пожирал меня взглядом, всё ещё широко улыбаясь, а я плавилась от счастья и растекалась лужицей. Спасибо, спасибо, Боже! - Идём, Тереза держит такси. Мы бы год стояли в очереди.
Моя сказка закончилась, так и не начавшись.
Я узнала эти золотистые локоны. Когда мы подошли к девушке, Том приобнял её и слегка подтолкнул ко мне.
- Вот, Тереза, это Виктория O’Брайан, сестра Николаса. Теперь вспомнила?
- Вспомнила, вспомнила, - засмеялась девушка, и по-дружески меня обняла. - Привет, Виктория. Как долетела?
- Спасибо, хорошо. – По сравнению с нежными колокольчиками, звучавшими в её голосе, мой прозвучал, как воронье карканье.
- А это - Тереза, - Том подтянул девушку к себе и поцеловал в щёку. – Моя невеста.
Не удивлюсь, если первые месяцы пребывания в университете меня считали беспробудной пьяницей. На занятия я приходила опухшей, потому что все ночи проводила в слезах, жалея себя. Я мечтала вернуться в Сан-Франциско и даже начала предпринимать определённые шаги в этом направлении, выясняя, когда безболезненно могу перевестись в местный университет.
Контакты с Томом я свела к минимуму. Он часто звонил, интересовался, как я устроилась, предлагал помощь, спрашивал о моих успехах, новых друзьях - в общем, вёл себя как заботливый старший брат. Но мне это было не нужно. Более того, его забота меня обижала, я считала её чем-то сродни насмешки, хотя, разумеется, ни о чём таком Том и не помышлял. Они с Терезой неизменно приглашали меня проводить с ними выходные, звали в театр, на концерты, и я, по началу отказывалась, но позже пару раз составила им компанию, чтобы дальнейшее моё отдаление не вызвало никаких вопросов.
Том и Тереза были милы и влюблены. А я была несчастна, наблюдая за ними. Во мне пропала великая актриса, и я с притворным возмущением одёргивала парочку, когда, забывая обо всех и вся, они начинали пылко целоваться. Моя тактика дала свои плоды, и уже через пару месяцев звонки с приглашениями стали редки, а потом и вовсе сошли на нет. Я была счастлива и несчастна одновременно. Я решила забыть Тома, прекратить тешить себя несбыточными надеждами и, наконец, буквально приказала себе повзрослеть.