Забираю, и он уходит. На улице крики и команды, кто-то уже избран командиром и все решают, что делать дальше. Накидываю платье на девушку, она уже стоит. Кое как всё расправив, возвращаюсь к трупу. Забираю ремень и вешаю на себя, цепляю меч и кинжал. Одежду лучше сейчас не брать — могут и убить в ней. Расправляю платье на лекарке, тяну за руку к выходу.
— Только молчи, не пытайся даже слова произнести — могут узнать. — говорю ей, оглядывая всё вокруг.
Мы проходим мимо зеркала у лестницы, и я задерживаюсь, рассматриваю себя. Лицо в крови, но самое главное глаз. Вместо левого белка, радужки и зрачка — лишь какое-то месиво. Всматриваюсь во второй и узнаю какого цвета были мои новые глаза, а теперь только один. Как и в моём мире — светло-светло карие. Арине нравилось, особенно на солнце такой цвет кажется жёлтым.
«Зачем я это делаю?» — спрашиваю себя. — «Ведь она убила моего ребёнка, а скольких ещё тут загубила, так зачем мне это?»
Ответа нет.
Мы выходим на первый этаж, тут по всем комнатам уже шастают люди. На полу стража, всё в крови. Я замедляюсь, и веду девушку к выходу. На улице пожары и огонь, снова крики, все спорят друг с другом.
— Не надо никуда уходить, наши наступают, вот-вот будут здесь! — всех перекрикивает низенький мужчина средних лет.
Он сейчас забрался на будку с порталом, куда я и хотел направиться. Ага, значит войска наступают. И зачем мне подставляться — можно оставить девушку так, дождаться пока нас освободят и уведут. А она ведь будущая графиня, обменяют на кого-то из наших.
— Наших… — усмехаюсь про себя.
Видимо на тех самых «наших», которые меня в лесу насиловали. Да и сдаётся мне, сделают с ней тоже самое, что и со мной. Лишат ребёнка, изнасилуют несколько раз. И это только в лучшем случае.
— Портал отменяется. — шепчу девушке в ухо. — Идём к площади, недалеко конюшни.
Мы медленно, будто прогуливаясь, обходим толпу. Иногда на нас смотрят — кто-то сочувственно, кто-то пытается узнать. Меня то некоторые знают, а вот в опухшем лице девушки ничего не понять. Во всяком случае, я на это надеюсь. Выходим на середину главной улицы, и идём к площади. Мы не одни такие, мимо проходят люди — кто-то оттуда, кто-то туда.
Выйдя к столбу, где висит тело, я осматриваю всё. Добавились ещё три, которые нетрудно узнать. Кожу с них не снимали, но рук, ног и глаз лишили. Комендант, его жена, и дочка. Умерли все в одном месте, от рук тех, кого истязали.
«Может быть сейчас я что-то почувствую, хотя бы успокоение?» — спрашиваю себя, осматривая эту печальную картину.
К пустоте добавляется тоска, ещё печаль. Вся семья на одном столбе, и умерли в мучениях, возможно на глазах друг друга.
Да, комендант похотливый ублюдок. Но ведь не назначь его на эту должность кто-то другой, он бы ничего такого не совершал? Мы ведь все люди, и дай нам волю и право — сожрём ближнего. Откуда мне знать кто прав, а кто виноват?
А его дочка — сумасшедшая, больная на голову садистка. Но разве заслуживала она такой смерти, за то, что выполняла приказы и следовала законам своего государства? Да, она издевалась и убивала — но лишь по приказу. Ей психолог нужен был.
А уж жена этого мужчины — точно не виновата. Просто ревнивая, завистливая и озлобленная женщина, чувствующая, как ушла её молодость.
«Она лишила меня глаза, а я её жалею.»
Чувствую слёзы на лице, вытираю их одной рукой. Вторая занята ладонью девушки, которая забрала ещё одну жизнь. Жизнь, которую я мог подарить другому существу. Она тоже не виновата?
— А кто тогда виноват? — спрашиваю себя шёпотом, шмыгаю носом. — Кто виноват?
«Война.» — отвечаю сам себе мысленно.
— Но ведь войну начинают люди. — качаю головой, поворачиваю лицо к Нейе — Не плач, нужно идти, и лучше не привлекать внимание.
Девушка рядом всхлипывает, я сжимаю её ладонь, и веду за собой. Конюшни уже рядом. Небольшое, деревянное, простенькое здание у входа на территорию. Там, на сколько могу помнить, было три кобылы. Но самое плохое то, что сейчас рядом отираются трое мужчин и одна женщина. Они осматривают лошадей, женщина гладит одну по голове.
«Она не уйдёт пешком.» — размышляю, приближаясь. — «Но убивать их я не хочу и не буду.»
Простенькое заклинание, вспышка огня в хвосте одной лошади. Ржание, и кобылы вырываются, сбивая женщину. Надеюсь, она останется жива. Приглядываюсь, движется, пытается встать, мужчины ей помогают.
«Остановись, хватит, они же тебя убьют!» — кричит моё сознание.
Но я смотрю, как лошади выбегают за территорию. С подожжённым хвостом убегает в даль, а остальные останавливаются недалеко, за ограждением. Я бреду вместе с девушкой, не обращая внимания ни на кого. Чувствую взгляды в спину — вряд ли они поняли, что это сделал я, но видимо что-то подозревают и наблюдают.
— Сейчас забираешься, и скачи в сторону города. — инструктирую свою попутчицу. — Возможно, ваши тоже идут в наступление, но это маловероятно. Они бы уже были здесь, город скорее всего эвакуирован, так что гони лошадь сколько сможешь, пока не встретишь имперские войска. К военным приближайся осторожно, сразу называй своё имя и должность. Всё поняла?
— Сшпашибо. — говорит она распухшими губами.
— Прощай. — я вспоминаю что мне сказала Селти. — Я прощаюсь, и прощаю тебя.
Помогаю ей взобраться, лошадь уже с седлом. Видимо они все собирались отсюда сваливать, просто не хватило времени. Бью её по крупу, и животное резко трогается с места. Я смотрю вслед, и снова чувствую прожигающие взгляды у себя на спине.
— Надо было «привет» передать Селти. — говорю, чуть улыбаясь, и вспоминая девушку.
Смотрю на горизонт, вижу приближающиеся чёрные точки. Это, наверное, кавалерия, очень уж силуэты похожи на всадников. У меня хорошее зрение, жаль, что только один глаз остался. Ухожу с дороги, и иду в поле, навстречу приближающемуся войску. Надеюсь у них нет конных лучников, и я не получу стрелу в глаз.
Расстёгиваю ремень, он падает вместе с оружием. Иду, и ладонями глажу высокую траву. Слышу сзади шаги, оборачиваюсь и смотрю на троих мужчин и одну женщину. К ним приближаются ещё двое, у одного из них в руках серая тряпка, очень мне знакомая.
— Кто это был? — вопрос задала женщина.
— А ты кто? — делаю шаг назад.
— Капитан Амала, кавалерия Королевства Реес. — женщина смотрит прищурившись.
Ей лет тридцать, худая и высокая, с небольшой грудью, на голове только ёжик волос. Я бы, наверное, смог даже назвать её красивой, если бы не один глаз, как у меня. Вместо него зияет тёмный провал. Скорее всего, когда туда падает свет, всё это выглядит не очень аппетитно. Меня похоже ждёт тоже самое, если я вообще останусь живой. Представляю девушку в мундире, с длинными волосами и повязкой на глазу — да, и правда очень красивая.
— Не знаю, она просто сказала, что хочет прогуляться, а потом… — развожу руками, и делаю ещё шаг назад.
— Вот, это было там, я потом посмотрел! — говорит один из мужчин, протягивая Амале одежду лекарки.
Она расправляет её, смотрит, отбрасывает вещь в сторону.
— Ты хоть знаешь, что она сделала, когда я сюда попала?! — кричит на меня. — Она лишила меня ребёнка, гадина!
— Она сама на сносях. — снова шаг назад, они подступают всё ближе. — Ты бы с ней сделала тоже самое, что и она с тобой, тогда чем мы лучше?
— Ты ответишь за это, нелюдь…
Она бросается вперёд, я перехватываю её руку, и бью в лицо. Отбрасываю от себя ногой, снова отступаю. Все напряглись, приближаются. Один из мужчин собирается ударить, но я подныриваю, бью его в живот, и перекатываюсь в сторону. Выпрямляюсь, оглядываю их.
— Вы разве не понимаете? — говорю, снова отступая и замечая, что всадники уже совсем близко.
— Сейчас ты поймёшь, предательница. — слышу сзади.
Удар по затылку, потом сразу по лицу. Падаю на четвереньки, получаю по рёбрам. Кто-то хватает за волосы, и несколько раз бьёт головой о землю. Потом меня внезапно отпускают, и я слышу голос женщины:
— Свяжите, пусть тайная служба разбирается.