Только загадка осталась-то: кто
Под покровом осенней ночи
Мог беспрепятственно в церковь войти?
Кто так торжественно в келии был,
В иноки юношу там посвятил?
Много над тайною сей размышлял
Мудрый игумен, который стоял,
По слову клятвы монаха того
В счастливый миг постриженья его.
Духом игумен всю тайну постиг,
Кем совершен был чудесный постриг;
Духом прозрел, что услышал Творец
Голос молитвы святой наконец –
Той, что молился от сердца, прося
Пимен болезненный, скорби терпя.
…Так и горел сорок дней и ночей
Огнь свечи той – всех ярче свечей
Был он счастливою тихой порой,
Коей молился монах молодой,
В скорбях стяжавший молитвой святой
Милость Господню тогда над собой.
Ярко горела во дни и ночи
Чудо-свеча, что вручили они –
Ангелы Божьи в тот радостный миг,
В час полунощный свершивши постриг.
Нечего делать: судьбе покоряясь,
Матери Божьей с мольбой поклоняясь,
Тронули гости обратно домой,
Сына оставив в обители той,
Где он и прожил с молитвой своей
Жизнь из страданий, болезней, скорбей…
Месяц за месяцем, годом за год
Время неслышно в молитве идет.
Скованный недугом Пимен лежит,
Но благодарно молитву творит,
Чистой душой к небесам устремлен,
Хоть быв болезнью жестокой сражен.
Нет уж здоровья ни встать, ни пойти:
Мрачные кельи четыре стены,
Одр печальный, с ладошку окно –
Больше вокруг не видал ничего
Пимен блаженный, но кротко терпел
Все неудобства, болезни и пел
Песнь он победную Богу, скрепя
В скорбях он сердце страдальца, терпя
Скорби святому Иову подстать –
И осеняла собой благодать
Многострадальную душу его.
Вот миновало с момента того,
Как он во иноки был посвящен,
Время немало… В болезнь погружен,
Пимен недвижно остался лежать –
И, на несчастье, его забывать
В келье лежащего стали подчас.
Как то случилось? Кто знает сейчас?..
Видно, сумел кто-то брата забыть.
Нам ли, убогим, то дело судить?
Как бы там ни было, жил без воды
Пимен блаженный по два дня и три,
Был и без хлеба, без прочей еды
К бедам своей многоскорбной судьбы.
Муки к тому же терпел не один:
В келии рядом положен был с ним
Инок с такою же скорбной судьбой –
Был он терзаем болезнию злой,
Был он не в силах ни встать, ни ходить,
Воду и пищу себе приносить.
– Брате любезный, – сказал как-то раз
Пимен блаженный, – хотел бы сейчас
Немощи бренной моей послужить?
Хочется свежей водички попить
Мне, многогрешному.
– Видишь ли, брат, –
Тот отвечал, – я, быть может, и рад
Был бы от сердца тебе послужить,
Коли мог в силах восстать и ходить.
– Что ж, отнимает Господь у тебя, –
Молвил страдалец, молитву творя,
Немощи тела, болезни твои:
Будь же здоровым и с Богом иди
В помощь для немощной братии быть,
Им терпеливо с любовью служить.
Будь сострадателен, брат мой и друг,
Чтобы к тебе не вернулся недуг,
Коим сполна пострадал ты со мной
В келье сей славной, пречудной, святой.
Робко восстал он, не веря глазам:
Сам на оживших ногах стоит, сам!
Робко из кельи идет в коридор,
В залитый солнцем монашеский двор.
А уж навстречу монахи спешат
Видеть своими глазами, как брат
Словно воскресший из мертвых стоял,
Хоть перед тем безнадежно лежал,
Лютой болезнию быв одержим
Вместе с таким же страдальцем больным.
Ну а на иноков, что не могли
Бедным страдальцам воды принести,
В то же мгновение обрушился вдруг
Странный и страшный телесный недуг:
Видно, тем самым Господь отомстил
Сам им за брата, который здесь жил
Скорбною жизнью, по слову Христа,
Ближним не помня ни лиха, ни зла…
Много иль мало тот инок служил
Пимену в келье – да вот искусил
Ворог лукавый все той же бедой:
Реже и реже туда, где больной,
Недугом скованный Пимен лежал
Инок восставший захаживать стал.
Может, гнушался болезни теперь –
Той, за которой и сам он терпел
Много страданий, скорбей и нужды?
Снова жил Пимен без хлеба, воды,
Жил тем не менее бодрый душой,
Скорбной своею довольный судьбой.
Ну а тому, кто обет нарушал,
За нераденье Спаситель воздал.
Раз как-то инок в храмину вступил
И, подбоченясь, ко ну приклонил
Голову – тут же внезапно упал
Он сраженный недугом. Кричал
Инок тот, жаждою лютой томим,
В муках рыдая, как будто палим
Был он невидимой силой какой:
Стал от мучений он еле живой.
Братия ж, видя, что он умирать