Неправедно шел он во злобе своей.
Известен всем был – и врагам, и друзьям –
Жестоким не в меру соседним князьям.
Суровым он был и народ обижал,
И смертью голодною всем угрожал,
Да, видно, накликал тем самым беды:
Забыли дорогу на Киев купцы,
Боялись они к Святополку идти,
Чтоб с ним торговать и товары везти.
Мой друг, а теперь мне спросит ты позволь:
Что с хлебом вручают? Конечно же соль!
Хлебом и солью встречают гостей,
С хлебом да солью и жить веселей.
И если без хлеба – не жизнь, а беда,
На что же без соли похожа она?
Скорбел инок Прохор, на беды глядя,
Народ свой страдальный всем сердцем любя.
Терпела и братия много беды,
Вкушая без соли голодной еды.
Да нечего делать… Усердно молясь,
Смиренно жестокой судьбе покоряясь,
Пошел добрый инок по кельям просить…
Обычного пепла. Чего говорить? –
Полезным был пепел тот разве лишь там,
Где им посыпали по склонам, холмам,
Распаханным братией, чтоб проросли
На них благодатной природы дары.
А тут чудотворец весь пепел собрал
И в слезной молитве пред Богом предстал:
Всю боль за народ свой пред Богом излил –
И собранный пепел крестом осенил.
Насыпал в мешок и пошел раздавать
Не пепел – а соль, о какой вспоминать
Давно уж забыли монахи-отцы
От скудной своей монастырской еды.
Так снова прославлен был Прохор-монах:
Прослышав о дивных его чудесах,
За солью к нему потянулся народ –
И щедрой рукою монах раздает
Ту соль, что по милости Господа Сил
Молитвой из пепла он враз превратил.
И дивно: чем больше той соли монах раздает,
Тем больше народу ее достает –
Из горсточек пепла, что в келью принес,
Прибавилось соли, пожалуй, на воз!
И славили люди в молитвах Творца,
Явившего милость Свою в чудесах.
Да только недолгой та радость была:
До грозного князя добралась молва,
Что, якобы, нищий, никчемный монах
Вдруг сильно мешать стал в торговых делах.
Примчались до князя в палаты гонцы –
От злобы кипевшие горе-купцы.
И слезно посланец беду доложил,
Что, дескать, монах их вконец разорил.
Он податей князю совсем не несет,
А только народу всю соль раздает,
Все даром, у нас отбивая людей,
Хоть князю мы платим с торговли своей.
Смекнул хитрый князь, с кем тут дело иметь,
С кем можно наживою руки нагреть –
Он тут же отправил дружину свою
Ограбить монаха – и вот уж везет
Подводами соль ту на княжеский двор:
Монаху на славу, себе – на позор.
Сгрузили – и тут же мешки раскрывать.
Да что в них соли совсем не видать:
Какой ни раскроют мешок – все равно
Не соли, а пепла полным там полно.
Где ж соль? Не возьмет никак в толк
Вконец замороченный князь Святополк.
То тронет руками, лизнет языком –
Идет, раскрывая мешок за мешком.
В сторонке испуганы слуги стоят:
Грузили-то соль, только кто ж виноват,
Что пеплом обычным вдруг стала она?
Подобных чудес Святополк никогда
Не видывал сроду. И он приказал
Свезенный на двор от монаха товар
Три дня под охраной стеречь, наблюдать:
Вдруг солью «захочет» вновь пепел тот стать.
А люди, что шли до монаха по соль,
Теперь уносили лишь горечь да боль.
Но Прохор с улыбкой людей утешал
И соли в достаток им всем обещал:
- Вы лишь потерпите немного – три дня,
И с Богом идите за солью, друзья.
Три дня миновало… Лежит, как лежал
Наваленный пепел, а князь наблюдал
И все дожидался, когда же опять
Он солью съедобною сможет вдруг стать.
Да так не дождался… Велел поскорей
Он вышвырнуть кучу подальше с очей.
Но в ужасе вскоре от слуг он узнал,
Что к мусору-пеплу народ побежал,
Что весело люди, забывши про боль,
От кучи той брали не пепел, а… соль!
И понял тогда наконец Святополк:
Он – сильный – бессилен, где правда, где Бог,
Где кроткой любовию гасится зло,
Где сердце добра и смиренья полно.
Все понял и все князь тогда осознал –
В слезах покаяния в ноги упал
Игумену славного монастыря,
За жадность, обиды прощенья прося.
Всю правду узнал он о тех чудесах,
Которыми прославлен был Прохор-монах:
Не только о пепле, пригодном к еде,
Но также о чудо траве-лебеде.
Монах-чудотворец с любовью принял
Святополка, его утешал,
Обиды он князю всем сердцем простил
И на добродетель благословил.
От той поры праведным грозный князь стал,
Немало достойных побед одержал
Над злобной тогда половецкой страной,
На русичей шедших кровавой войной.
Молился за князя усердно монах,