Около девяти часов утра Бранимир и Звонимир, растрепанные и c воспаленными глазами, удивленно пялились на дыру в земле и слушали рассказ Мирты о привидении, которое ночью вылезло оттуда. Не успели они понять, что это значит, как по всему ущелью разнесся громкий голос из мегафона.
— Раз!.. Раз, два!.. Работает?
— Работает!.. Работает!.. Работает!.. — со всех сторон раздались в ответ громкие мужские выкрики.
Крешо и Ловорка вышли из каменного домика покойного дяди и остановились у дверей, пытаясь понять, откуда шум, и с недоумением осматривая каменистые дали, а Домагой и Йозо с оружием в руках выскочили из трехэтажного белого дома. Заметив Бране и Звоне возле палатки, отец, не говоря ни слова, махнул им рукой, чтобы подошли. Близнецы, каждый взяв за руку свою девушку, повиновались, да и старший брат с женой поняли, что в такой ситуации нужно быть вместе. Все шестеро подбежали к шелковице, и в тот же миг тип с мегафоном снова подал голос:
— Поскоки, вы меня слышите? С вами говорит начальник жупанийского полицейского управления Горан Капулица, самый образцовый полицейский начальник в стране, начальник, у которого преступления очень редко остаются нераскрытыми и лично которому вы, на свою голову, встали поперек дороги. Неужели вы надеялись остаться безнаказанными? Не-е-ет, не выйдет. Справедливость нетороплива. Она, как говорится, движется медленно, но верно. Два месяца работы — и вот наше расследование принесло плоды. Сейчас вы в капкане, вы окружены со всех сторон. Более тысячи двухсот моих людей в этот момент держат вас на прицеле. Скажу откровенно, на вашем месте я бы не пытался ничего предпринимать, но мой совет, разумеется, вас ни на что…
Устав от этого монолога, Йозо не выдержал. Со «шмайсером» в руке он рванул на открытое место и разгневанно рявкнул в сторону тех, кто был наверху:
— Да подавись ты своим говном!
И в тот же миг по нему открыли огонь из тысячи двухсот полицейских винтовок, автоматов и пистолетов. Вокруг старика, свистя в горячем июльском воздухе, поднимая пыль и кроша камни и скалы, рикошетом отскакивая от крыши гаража и барабаня по тракторному прицепу, со всех сторон очередями и отдельными выстрелами разрывались бесчисленные пули. Йозо, подскакивая, как театральная кукла на нитках, сломя голову помчался под шелковицу. Как только он исчез из поля зрения, стрельба прекратилась, а на Змеиное ущелье опустилась мертвая тишина, ненадолго нарушенная лишь одной взволнованно закудахтавшей курицей.
— Полагаю, это была достаточно убедительная демонстрация нашей огневой мощи, — спустя несколько минут произнес Капулица с легким самодовольством. — Можем повторить, если хотите. Меня бы это не обрадовало, да и вас, поверьте, не очень…
— Вот растрещался, — повернулась Ловорка к Крешимиру. — Потому я и не могла его терпеть. Как начнет трещать, так и хочется ему кулаком в зубы врезать.
— В наших с вами общих интересах, чтобы этот кризис разрешился без жертв, — продолжал вещать в мегафон шеф полиции. — И поэтому я призываю вас обдумать ситуацию, проявить благоразумие. Сейчас девять часов двадцать минут. До десяти тридцати у вас есть время, чтобы сдаться, что касается женщин и пленников, мы ожидаем, что вы отпустите их раньше… Ловорка! — нежно добавил Капулица. — Ловорка, если ты меня слышишь, знай, я по-прежнему люблю тебя! Вернись, я все тебе прощаю!
— Кретин! — презрительно сказала Ловорка.
«Пленники? — пронеслось в голове Крешимира. Откуда он знает про пленников?»
Бранимир на миг замер в растерянности, потом побежал в подвал, а Звонимир с несчастным видом повернулся к Мирне:
— Я так рад, что мы с тобой познакомились, и мне ужасно жалко, что теперь обстоятельства складываются таким образом. Может, еще когда-нибудь увидимся…
— О чем это ты? — перебила его Мирна.
— Ну, я подумал… вы обе… вы должны… теперь… вы… — запутался Звоне и махнул рукой в сторону дороги.
— Что должны? Сдаться?
— Ну да.
— Ты что, сдурел? — сказала Мирна.
— Уйти сейчас, когда все так здорово? — бодро добавила Мирта. — Да ни за что.