— Хочу, чтоб ты знал, дон Стипан, — наконец произнес он, — я тоже об этом думаю.
— Крешо, сын мой… — произнес Йозо умоляющим тоном.
— Никогда не верил, что скажу это, — продолжал Крешимир, не обращая внимания на отца, — но, может, действительно нужно жениться. Нельзя так дальше, отче. Нельзя жить без женщины.
Священник молча кивнул.
— Крешо, подумай еще, — предупредил его отец. — Подумай, не надо повторять мою ошибку.
Крешимир задумчиво кивнул, но выглядел при этом как человек, который принял трудное для себя решение и не собирается от него отказываться.
— Я до сих пор ничего вам не говорил, потому что и сам не был уверен, — сказал он, — но я уже давно думаю о том, чтобы поехать вниз, в город, и найти себе жену.
Это заявление всех потрясло, но никто ничего не сказал. Один только Домагой, самый младший и чувствительный из них, любимец покойной матери, которая растила его почти как девочку, раз уж дорогой наш Бог не дал ей дочку, стыдливо спрятал лицо в грязную оконную занавеску и безутешно зарыдал.
Вторая глава
описывает нехватку женщин, в том числе и в городах, а также предупреждает о зараженных невестах, предлагающих себя через компьютер; кроме того, выплывает на поверхность тот факт, что сербы не умеют проигрывать, а под конец начинается дождь, и это совсем не плохо
Звонимир прислушался к шуму воды в ванной, потом к шагам по коридору, шороху ткани, скрипу двери и сухому кашлю старшего из братьев. Думал, что слышит его только он, однако Бранимир, его близнец, лежавший на соседней кровати, тоже не спал.
— Он уедет, — шепнул Бране.
— Уедет, — согласился Звоне, и ему вдруг стало так тяжело, как будто кто-то сел ему на грудь.
— Если найдет жену, может, и не вернется.
— Он вернется.
— Думаешь?
— Да сто процентов, — тихо сказал Звоне, хотя, вообще-то, не был в этом уверен.
Солнце должно было вот-вот выглянуть из-за зубцов гор, по камням разливался румянец, а двое пленников печально смотрели через зарешеченное окно подвала, совершенно не замечая всей этой красоты. В лесочке над домом запел щегол, Крешимир как раз в это время ставил в машину сумку. Захлопнув багажник, он замер, вслушиваясь в веселое пение. Окинул взглядом деревню, в которой провел почти всю свою жизнь. Тридцать восемь лет. Если отнять войну, то он едва ли хоть раз ночевал не в Змеином ущелье. На кухне загорелся свет, в окне появился папа. Несколько мгновений он мрачно смотрел на сына. Крешимир хотел как-то с ним попрощаться, но стоило ему поднять руку, как Йозо отошел от окна, оскорбленно задернув занавеску. Крешо почувствовал себя глупо и сделал вид, что собирался пригладить волосы на затылке. Потом сел в «гольф», включил зажигание и с тяжелым сердцем тронулся в путь.
— Крешо, братан, счастливого пути! — крикнул ему вслед Домагой, дежуривший на смотровой площадке над ущельем, и он, не оборачиваясь, махнул ему рукой.
Была середина апреля, и первые ростки шалфея уже украсили склоны фиолетовыми цветами.
Когда Крешимир спустился на главное шоссе, на перекресток возле развалин бывшего придорожного ресторанчика, рядом с которым росла дикая смоква, уже совсем рассвело. Поле в низине напоминало пестрое лоскутное покрывало из остатков разных тканей: коричневые трапеции вспаханной земли, зеленые луга, желтые поля пшеницы, продолговатые заплатки виноградников. Крошечный трактор полз по змеившейся между полями белой дороге. Лужи, оставшиеся после дождя, сверкали как жидкое золото, и весь край трепетал в утреннем зное.
Крешо ехал и ехал через множество гор, через долины и села, мимо окруженных кипарисами церквей и набитых всякой всячиной придорожных магазинов, перед которыми на перевернутых ящиках сидели мужчины с пивом, мимо дворов, где среди высокой травы ржавела сломанная сельскохозяйственная техника, мимо грязных овец, пасшихся на каменистых склонах, мимо женщин с тачками, полными клевера, и сгорбившихся под школьными рюкзаками детей, а потом за очередным поворотом перед ним открылось синее море с сероватыми очертаниями островов вдалеке. Движение стало гуще, после того как Крешимир добрался до примитивных белых кубиков пригородных торговых центров, предприятий и складов. В густой череде грузовиков и фур он чуть не проскочил поворот к городу, а потом еще целый час кружил по улицам, один раз даже проехал по встречной полосе, пока не нашел бледно-желтый шестиэтажный дом, который смутно помнил с каких-то давно прошедших времен.