— Твоя взяла! Проси, что хочешь! Все для тебя сделаю!
— Ничего мне не надо, — отвечает Фатимат. — Разреши мне только у вас в доме сварить бахсыму так, как я варю, угостить тебя с твоими гостями.
Кликнул князь княгиню. Княгиня кликнула служанок.
— Во всем слушайте эту девушку, делайте, что прикажет, — распорядился князь. — Открывайте перед ней все наши кладовые.
Скривилась княгиня, пожелтела с досады, но делать нечего…
И заквасила Фатимат бахсыму, и дала ей постоять, пока она бродила, и потом сама она ее вскипятила, и сама процедила, и сама все приправы положила… А потом пришла к князю и сказала:
— Скликай, князь, своих гостей!
По зову князя съехались его друзья из ближних и дальних мест. Сели за столы бахсыму пить. И такая была эта бахсыма вкусная, такая приятная! Пили да знай похваливали… А княгиня сидела молча и от стыда горела, потому что все увидели, что Фатимат великая мастерица, бахсыму лучше варит, чем сама княгиня.
Так наказала бедная девушка гордую княгиню — дважды ее перед людьми на посмешище выставила.
СЫН ДАДАМЫЖА
Рассказывают люди, случилось однажды в старину, что вернулся некий князь из гостей и подъехал к коновязи, где ждали его слуги, чтобы помочь спешиться.
И вдруг — нá тебе! — откуда ни возьмись взлетел перед самым носом князя на верхушку коновязи петух и пропел:
— Ку-ка-ре-ку!
Слуги кругом суетятся, хлопочут: один уздечку схватил, другой стремя поддерживает, третий княжескую ногу из стремени вынимает… А князь медлит с коня слезать… «Что бы это значило? Как смел этот петух мне прямо в лицо кукарекать? — думает князь. Выхватил он из-за пояса пистолет и убил дерзкого петуха. Петух свалился на землю, крыльями захлопал и затих.
Спрыгнул тогда князь с коня, сам искры из глаз мечет, ногами топает.
— Скакуна моего к этой коновязи не привязывайте! Коновязь и петуха сожгите и пепел за аулом на берегу речки развейте по ветру! А потом всю землю вокруг коновязи на глубину двух локтей выкопайте и со двора вывезите! А потом арбу дочиста вымойте и наберите глины! А потом глину высыпьте в яму, поставьте новую коновязь и все кругом утрамбуйте катком! А как все сделаете, вокруг положите синие камни! Чтоб духу этого поганого петуха здесь не осталось!
Отдал князь такие дурацкие приказания, повернулся и пошел в дом. Слуги с ног сбились, кинулись выполнять. Князь обедал, князь почивал, а они трудились. Все сделали, даже двор подмели.
Вот вышел князь после сна на крыльцо, глянул по сторонам и молча обратно ушел.
Стали слуги между собой перешептываться, недовольство высказывать.
— Накажи его аллах! Он с жиру бесится, а у нас спины трещат! — шепнул один.
— Петух-то, бедняга, чем виноват? — шепнул другой. — За свое «ку-ка-ре-ку» жизни лишился…
— Это еще не все! — тихо сказал третий. — Видели, каким зверем князь смотрит? Того и гляди быть беде!
Ну, что на княжеском дворе случается, о том люди сразу узнают… Пошел слух про княжескую глупость по улицам и переулкам, по мельницам да просорушкам. Всюду, где люди соберутся, только о петухе и говорят да над князем посмеиваются.
Через дня три, а может, и больше, велел князь оседлать коня и поехал погулять на берег речки, поглядеть на те места, — где петушиный прах развеяли. Едет и вдруг слышит, запел кто-то на берегу, и далеко эта песня над водой разносится:
Князь на стременах привстал, хлестнул коня, огляделся по сторонам: нет никого! Все камни на берегу речки князь обшарил, а певца так-таки и не нашел.
Уже стемнело, когда вернулся князь в аул.
Выбежали навстречу слуги, помогли спешиться, а у князя пламя пышет из глаз, не только ближних — дальних обжигает.
Как глянула княгиня в лицо мужу, сразу спросила:
— Что с тобой? Кто тебя разгневал?
Князь ей рассказал без утайки, какую песню на речке услышал.
— Вот-вот! — рассердилась княгиня. — Сколько раз я тебе говорила — ты слишком разбаловал наших слуг. Из чужого аула петь никто не придет. Это свой пел!
— Когда же я их баловал? — оправдывался князь. — Да они одного взгляда моего боятся.
— Надо искать! — сказала княгиня. — Никуда этот горлопан от нас не денется!
И без того у князя сердце жгло, а княгиня еще масла подливала да всю ночь огонь раздувала. И всю ночь они вдвоем не спали, как вороны друг друга носами клевали. На рассвете начали перекликаться по всему аулу петухи: