- Я пойду… я уже все сделала, - поднялась Агнешка из-за стола с таким растерянным видом, что даже Михал был озадачен.
- Постыдился бы! - Витек был возмущен до глубины души. - Что за гнус в тебе сидит! Ко всем пристаешь, всех изводишь!
- А что я такое сделал? - Михал был искренне удивлен. - Что я сказал? Неправду? Правду сказал. Нет разве? Ведь учительница ее содержит!
- А тебе какое дело?
- А какое ей дело, есть у меня воображение или нет? Все меня обсуждают, а мне слово вставить нельзя? Нет уж! Дудки! Я как говорил правду, так и буду всегда! Никто мне этого не может запретить! Понял? Правда для меня - все!
- Понял. А что ж ты про свою любовь к правде сегодня в школе забыл?
- ??
- Когда математик тебя похвалил за то, что ты меня хорошо подтянул. И что домашние задания у меня всегда сделаны.
- А-а-а… что я должен был говорить? Только время терять. Не все ли равно? Какая разница?
- Ну, и вышло, что ты отличный товарищ.
- А что? Нет?
- Ты только себя любишь! - сказал задумчиво Витек. - Ты все примеряешь, подходит тебе или не подходит…
- Все умные люди так поступают и тебе тоже советую. Что это ты мне речи толкаешь? Воспитатель нашелся! Одна кончила, так этот начал! Давно ты стал такой разговорчивый?
- У тебя научился!
- Вот видишь, значит, со мной водиться полезно, - сразу подобрел Михал. - Еще тебе надо мышцы подкачать, а то смотри, какой ты хилый. Слушай, а может, это у тебя солитер?… Умора! А?! Ох, сказал, и сразу есть захотелось! - рассмеялся он и помчался к себе в комнату.
После ужина, укладывая в портфель учебники и тетради, Михал взглянул на тетрадку с сочинением и даже поморщился. Учительница велела ему дать тетрадку на подпись дяде. Церемонии! За стенкой живет, а надо ей, чтобы дядя расписывался.
- Дядя, подпишите, - сказал Михал, подсунув Чернику тетрадь. - Пани Толлочко велела.
- Зачем? Под одной крышей живем…
- То-то и оно, - начал было Михал.
Но тут механик заметил злосчастную двойку, поддерживаемую двумя жирными минусами.
- Ой, двойка!
- Двойка.
- Мне это не нравится. А ты так легко говоришь!
- Мне тоже не нравится, но раз пани Толлочко взъелась на меня, то хоть из кожи лезь, ничего не сделаешь…
- За что же она на тебя взъелась?
- А я знаю? Может, из-за кошки? Я случайно впотьмах наступил ей на хвост. Ну, кошка как заорет, учительница выскочила - и на меня!
- А ты небось в долгу не остался: я тебя знаю.
- Даже ни-ни! Что ж я, дурак? Не знаю, что значит с ней заводиться? И вот видите, отомстила.
- Так-так, отомстила. Ну, давай тетрадь. Что ж тут так мало?
- Я не виноват. Был бы товарищ дома, я бы побольше написал. Я, наверно, раз пять звонил, и никто не открыл.
- Не мог про другого товарища написать? Про Витека, а? Или из головы выдумать.
- Другие очень далеко живут. А Витек не в счет, потому что слишком близко, а выдумывать я не умею. Для этого нужно иметь это… как его… воображение. А у меня нет. Даже Агнешка сказала, что нет.
- Ох, Михал, Михал, не хочешь ты ладить с людьми. Смотри: Агнешка со всеми по-хорошему, и о ней никто слова плохого не скажет.
ГЛАВА IX
По воскресеньям обычно бывало тихо: никто никуда не спешил, не стучался в ванную, не нервничал из-за того, что на газовой плите некуда поставить чайник. Жильцы поднимались поздно. Иногда занимались уборкой, стиркой, гладили белье, готовили обед - тот особенный воскресный обед, который люди едят не торопясь, всей семьей.
Но иногда случались и мелкие конфликты.
Этот воскресный день начался просто ужасно.
- Здесь было ровно шесть котлет! Ровно шесть! - завопила с самого утра старушка Шафранец и стала показывать выскочившим соседям содержимое кастрюли. - А теперь их четыре! Я всегда беру в магазине такой кусок мяса, чтобы у меня выходило шесть котлет. Конечно, до войны я этого не делала, этим занималась прислуга. Но какие тогда были котлеты! Не то что теперь! Разве можно сравнить! Но и эти кошка сожрала!
- Что же вы так кричите?
- Буду кричать! Лопнуло мое ангельское терпение! Больше такое вынести невозможно…
- Ах, поберегли бы сердце, пани Леонтина. Здоровье свое пожалейте! Стоит ли из-за каких-то котлет поднимать такой трезвон? - увещевала старушку медсестра и добавила веско: - По крайней мере, теперь уже никто не сможет обвинить моего Пимпуса.
- Разве я когда-нибудь говорила что-нибудь плохое про вашего Пимпуса? Упаси меня бог! Это же воспитанная собачка. И потом, он бы ни за что не смог прыгнуть на балкон за котлетами. Он для этого слишком толст. А кошку я уже не раз оттуда прогоняла!
- Почему же она не съела все котлеты? - задумчиво произнесла пани Анеля.
- Побойтесь бога! Вам мало, что она съела две? Вам хочется, чтоб мы совсем без обеда остались? - Пани Леонтина готова была пустить слезу, она даже предусмотрительно извлекла из кармана платочек.