Ох, и тесно в этой квартире! Всего тут много: и людей, и животных, и забот. Повернуться негде!
Так думает пани Анеля и стелет себе постель, которую, учитывая возраст и комплекцию владелицы, можно назвать спартанской. Медсестра даже не подозревает, что в квартире станет еще тесней. И произойдет это очень скоро.
ГЛАВА II
Это случилось после обеда, старушка Шафранец как раз мыла тарелки. В дверь позвонили. Первый звонок был робкий, второй более настойчивый.
Пан Франтишек, как всегда, после обеда спал, а когда он спит, его и пушкой не разбудишь. Петровская строчила на машине и тоже не слышала звонка. Так что пришлось пани Леонтине, у которой, несмотря на ее семьдесят лет, прекрасный слух, пойти открывать. Она вытерла о фартук руки и подошла к двери.
За дверью стояла невысокая, худощавая молодая женщина с объемистой корзиной в руке, а рядом подросток лет двенадцати-тринадцати придерживал на плече чемодан.
Это была сестра Черника, она жила где-то на окраине Лодзи.
- Входите, входите, пани Ядзя! Правда, пана Черника еще нет, - сообщила старушка, разглядывая мальчика, которого видела впервые, - но вы можете подождать.
- Здравствуйте, пани. Это мой сын Михал. Я взяла его с собой, потому что… так уж вышло. Я хотела еще вчера приехать, но внезапно заболел муж… - рассказывала мать Михала, стараясь не встречаться глазами со старушкой. - Мы подождем брата, он, наверно, скоро придет.
Пани Леонтина кивнула и вернулась в кухню домывать посуду. Она сразу догадалась, что имела в виду пани Ядзя, когда сказала «заболел». Старушка знала от Черника, что его сестра не очень удачно вышла второй раз замуж. А этот мальчик был, видно, от первого брака. Сильный, рослый, совсем не в мать, маленькую, высохшую не то от болезни, не то от жизненных забот.
Когда старушка кончала вытирать тарелки, в кухню заглянула пани Ядзя.
- Я бы суп сварила, если б нашла кастрюльку, - сказала она.
- Возьмите у меня, - предложила радушно пани Шафранец. - Вот они все на виду. Три! Три кастрюли! - произнесла она трагическим голосом и снова повторила: - Ровно три кастрюли! Роскошь! Ну и порядки теперь! Могла ли я себе даже вообразить, что в этой кухне… Ах, какая это была чудесная кухня! Вот здесь стоял буфет с фарфоровой и стеклянной посудой, из которой мы ели каждый день, а праздничная стояла в столовой, в той комнате, где мы теперь живем. Недавно во дворе, на свалке, среди мусора, я нашла кусок блюда с золотой каемкой и маленькими розочками, я вам потом покажу. Это все, что осталось от роскошного сервиза на двенадцать персон… Ни одной тарелки не оставили бандиты!…
- Ну еще бы! Такие тут шли бои. Дома исчезали, не то что тарелки, - вставила сестра Черника.
- Вот именно - исчезали, - ехидно заметила старушка. - Даже следа не оставили! Все растащили! Был у меня один комплект эмалированной посуды, медового цвета, с коричневой каемкой, другой комплект алюминиевый, от крошечной до самой огромной, - она развела руками, - а сковородок, а мисок всяких! Был медный таз с длинной деревянной ручкой специально для варенья… Да что вспоминать! - Она махнула рукой и заговорила о другом: - Женщина вы молодая, а у вас уже такой большой сын! Здоровый мальчик. Сколько ему лет?
- Четырнадцатый. В покойного отца пошел. Такой же, видать, будет высокий и сильный. И поесть любит, а тот ох как любил!
- А в хозяйстве помогает?
- Помогает! И все умеет. И за огородом ухаживать, и крышу починить, и лошадь запрячь, и дрова на зиму наготовить! Как взрослый все делает!
- Значит, вам повезло, - одобрила пани Леонтина, радуясь всякой возможности поболтать.
- Повезло-то повезло, - согласилась сестра Черника. Она быстро и ловко стала чистить картошку, и тонкая ленточка кожуры падала прямо в корзину. - Но хлопот с ним много. Работящий хлопец, что и говорить, но командовать любит. А ведь молод еще командовать… Мой теперешний этого не переносит. - Она вздохнула и помолчала, хотя пани Леонтина от любопытства вся превратилась в слух.
Так старушка больше ничего и не узнала, потому что в кухню очень быстро нашел дорогу Михал, хотя был в квартире впервые.
- Знаете, мама, - сказал он скороговоркой, - за окном в дядиной комнате голуби едят прямо из рук. Ничегошеньки не боятся! - Он улыбнулся.
- Батюшки, сколько же у тебя зубов! - ахнула пани Леонтина. - Больше, чем у всех остальных людей.
В самом деле, улыбка делала лицо мальчика привлекательным и даже красивым. Ровные крепкие зубы сверкали, как у рекламных красавцев.
- У моего сына тоже… - начала было пани Шафранец, но, не договорив, поспешно вышла из кухни.