И снова тишина. Такая тишина, что Витек и Агнешка сидели испуганные, съежившись, втянув голову в плечи, точно на них вот-вот должен обрушиться потолок, и слышали только, как учащенно бьется сердце.
Но тишина длилась лишь короткий миг. Тут же послышался тревожный и громкий крик медсестры:
- Что случилось?!
А затем плаксивый, скрипучий голос старухи Шафранец:
- Дом рушится! Дом! Франек! Святые угодники! Помогите!
- Дайте свет! - кричала пани Анеля. - Живо-быстро принесите лампу из кухни, здесь лампочка перегорела и в ванной не горит!… Почему пахнет газом? Кто здесь лежит?…
Витек быстро вынес лампу за порог, дальше шнура недоставало.
Старушка распахнула дверь комнаты настежь и раздвинула портьеры, чтобы было виднее. Но и без того все видно: поперек коридора, совсем голый, неподвижно лежит Михал. Голова и плечо у него в крови.
- Пани Ирена, немедленно приготовьте постель! Пан Феликс, помогите мне его поднять! - Медсестра нагнулась над Михалом, послушала сердце, пощупала пульс, приподняла веки, потом осторожно осмотрела его руки и ноги. - Его оглушило. Он крепко ударился при падении. Смотрите, даже дверь вышибло! Это газ взорвался! Почему здесь валяется шнур от утюга?… А-а-а? Какой-то приемник. Может, он включил мокрыми руками? Как можно электроприбор включать в ванной? Это же верная смерть! Матка боска! Хорошо, что все так обошлось!
Михал лежал в своей постели. Он уже пришел в сознание. Открыл глаза и никак не мог понять, почему над ним стоит испуганный дядя. Почему дядя такой бледный? Почему так сильно болит голова и жжет плечо? Мальчик хотел встать… Ой!… Как больно!!
Он застонал.
- Тише! Тише! - успокаивала его пани Анеля. Она приподняла ему голову и поднесла ко рту стакан. - Пей. Сразу уснешь. А завтра тебе будет легче.
В четверг утром, когда Михал проснулся и открыл глаза, он страшно удивился, почему в комнате солнце. Солнце сюда заглядывало лишь перед самым обедом.
Мальчик взглянул на дядины карманные часы, висевшие перед ним на стене, «луковицу», как он их называл, и чуть не обомлел: одиннадцать часов! Ну и ну! Проспал в школу!
Он рванулся с кровати, и в глазах у него потемнело от боли. Боль обжигающей волной отдалась в голове. Михал дотронулся до лба и понял, что голова у него забинтована. Он хотел вытащить из-под одеяла руку, но почувствовал такую резко пронизывающую боль в плече, что оставил всякую попытку… В чем дело?… Он решительно ничего не помнил.
Он лежал один в комнате. Дядину кровать кто-то старательно застелил, кто-то чужой, потому что подушка лежала не в изголовье, а в ногах. А к Михаловой кровати была придвинута табуретка, и на ней стоял стакан чая с лимоном. Где дядя достал лимон?
Пить! Осторожно, медленно Михал потянулся к стакану.
Дверь тихонько скрипнула. Заглянул Геня. Минуту мальчики молча смотрели друг на друга. Только слышно было, как чирикает канарейка в комнате Шафранцев и как Петровская шьет на машине.
- Ты не спишь? Что-нибудь надо? - осмелился спросить Геня.
- Пить!…
Геня подал Михалу стакан. Чай был холодный, кисленький и на редкость вкусный.
- Ну? - спросил Геня, ставя стакан на место.
- Ну? - в тон ему ответил Михал. - Что было?
- А то не знаешь?! - усомнился Геня. - Ты же целый взрыв устроил! В ванной! Тебя как садануло об дверь башкой! Ох-ох! Аж петли оторвались! Ты не бойся, твой дядя починит. А мой стакан с зубной щеткой - дзынь-дзынь! Вдребезги! Пани Анеля говорит, что, если бы тебя стукнуло об стену, убило бы насмерть. А пани Леонтина сказала, что в нашем доме живет сам дьявол. Но это никакой не дьявол, а газ. А приемник нельзя в воду ставить, знаешь? А то ударит током так, что ой-ой!…
Теперь Михал кое-что смутно вспомнил: шнуры от утюга, приемник, спички… Конечно, стукнуло током…
Он крепко зажмурился, замолчал. Геня подумал, что Михал спит. Он посмотрел на часы: надо собираться в школу. Мальчик на цыпочках вышел и тихо прикрыл за собой дверь.
Снова слышны трели Матюши, и больше ничего.
«Ну и отмочил я номер!… Так тебе и надо, баранья голова! Открытий захотелось! Чуть-чуть на тот свет не отправился. Стоит ли торопиться?… Изобретатель!… Хорошо еще, что я заранее не похвастался своим открытием. Вот бы посмеялись надо мной! И при каждом удобном случае потешались бы!… О небо! Как все болит!…»
Сон пришел, как избавление…
Когда Михал вторично открыл глаза, возле его кровати стоял пан Шафранец. Михал сразу же вспомнил, почему он в такое время дня - часы показывали двенадцать, - еще в постели. Он даже не удивился присутствию пана Франтишека, который был здесь очень редкий гость.