- Что это с ней? - спросил шепотом Михал, взглянув на мать.
- Тс-с! - приложила пани Ядзя палец к губам. - У нее сын погиб во время варшавского восстания. Здесь, в Старом Мясте. - Она указала за окно. - Единственный сын!…
О том, что Михал останется жить у дяди, жильцы узнали лишь к вечеру. Правда, об этом можно было догадаться по громкому разговору, доносившемуся из комнаты механика. Сестра приезжала к нему и раньше, но никогда еще они так резко не разговаривали.
- Ты ему крестный! - восклицала сквозь рыдания женщина. - Так или не так?
- Ну, так. Но подумай, как я с ним один управлюсь? - доносился сердитый и немного испуганный голос Черника.
- А как мне быть? Как? Это тебя не касается? Да? - спрашивала, всхлипывая, сестра. - Ты мне брат или не брат? У меня нет другого выхода! А то хоть в петлю лезь!
- Успокойся, Ядзя! - воскликнул еще более испуганно механик. - Была бы у меня жена, другое дело. Но так? Он же еще ребенок!
- Если бы у вас была я бы сюда вообще не поехал, - безжалостно отрезал Михал. - Вот уж она бы мне обрадовалась!… Мама, не расстраивайтесь. Раз дядя не хочет, не надо. Пусть разрешит переночевать, а завтра что-нибудь придумаем. Мир велик.
После этого заявления разговор стал спокойней. Вскоре Черник вышел и постучал в дверь к учительнице.
Во всей квартире самые лучшие отношения с учительницей были у Гени. Вот и теперь он сидел в ее комнате за низеньким столиком и делал уроки, от усердия высунув язык. Исписав целую страницу вычитанной из букваря новостью о том, что «мама мыла Милу», он стал свидетелем разговора Черника с пани Толлочко. И как сумел пересказал его Витеку:
- Этот большой мальчик будет жить у нас. Пан Черник попросил учительницу записать его в школу.
- В какой класс? - спросил с любопытством Витек.
- В пятый.
- В пятый? - удивилась Петровская. - Такой большой парень - в пятом классе? Ты, наверно, недослышал.
- В пятом! - упрямо повторил Геня. - Учительница обещала поговорить с завучем. А пан Черник сказал, что мальчик портится… нет, не портится, а пропадает, потому что дерется со своим отцом.
- Геня, не болтай глупости, - вмешался Петровский, отложив газету. - Нехорошо подслушивать разговоры старших.
- Я не подслушивал, а слышал. А еще пан Черник сказал, что мать плачет, а они убивают друг друга. Но они же не убили? Правда, Витек? Если бы они убивали, то этого мальчика бы здесь не было! Но его мама плакала, я слышал.
Петровские переглянулись. Они были слегка обеспокоены.
- Теперь у меня будет товарищ, - радостно произнес Витек.
- С этой дружбой тебе придется подождать, - предупредила Петровская. - Еще неизвестно…
- Опять «неизвестно»! - повторил с горечью мальчик. - Чуть я что задумаю - сразу «нельзя», потому что «неизвестно»… А здесь-то что «неизвестно», если все ясно?
- Ладно, посмотрим, - сказала мать.
- Иногда прямо завидки берут, - не унимался Витек. - У других ребят есть друзья, они ходят гулять, даже самые отъявленные хулиганы…
- Что творится на этом свете! - всплеснула руками пани Ирена. - Феликс, ты только послушай! Твой сын хулиганам завидует!
- Перестаньте! Не мешайте читать! - сказал отец. - Витек, не волнуй маму. Иренка, в самом деле, почему бы им не подружиться? Здесь они будут на виду. Должны же у парня быть друзья.
- У него есть брат.
- «Брат, брат»! - Витек почувствовал поддержку отца. - Ну и что, что брат! Могу я с ним о чем-нибудь говорить? Хотя бы об уроках?
- Конечно, можешь! - заявил серьезно Геня. - Смотри, как у меня красиво написано: «Мама мыла Милу». Учительнице понравилось.
Петровские переглянулись. В глазах у пана Феликса сверкнула насмешка. Его жена опустила голову, пряча улыбку.
Со школой все уладилось. Об этом узнала от учительницы пани Анеля, когда принесла ей таблетки от кашля.
- А парнишка-то ершистый, - отметила медсестра, - и, видать, смышленый.
Так Михал поначалу произвел хорошее впечатление на жильцов. Лишь из комнаты Шафранцев доносилось недовольное брюзжание пани Леонтины:
- Ну и порядки! В твоей собственной квартире каждый распоряжается как хочет, даже не считает нужным посоветоваться со мной. Говорю тебе, Франек, люди стали просто чудовищами. Никакой порядочности! Никакого уважения! Я с этим никогда не смирюсь!
…Витека новый товарищ поразил. Тем, что он такой большой, сильный, тем, что смело вел себя дома и в школе с товарищами. Уже на третьей перемене он разговаривал со всеми, как старый знакомый.
- Ну и лапы у тебя! - заметил самый высокий в классе парень, Ендрек, взглянув на огромные руки Михала.
- Это от работы, - пояснил Михал. - Я все могу: пахать, косить. Рука у меня разработанная. Ну, кто хочет со мной силой помериться?