Он наклонился, подавая тетрадь, на обложке которой рисовал план. На Михала пахнуло отвратительным запахом винного перегара, лука и селедки.
Ему вспомнились слова Петровской: «Дружки! Это дружки и сбивают его с толку!» Припомнился ему и отчим, который тоже с дружками пропивал все получки.
Дядя давно уже не выпивал. А сегодня ему представится такой случай, и опять, значит, он вернется под утро, и опять пьяный. Завтра самому стыдно будет людям в глаза смотреть. И ему, Михалу, за дядю придется краснеть…
Михал с отвращением обрывает обложку тетради, рвет ее на мелкие клочки и швыряет в мусорное ведро. Потом широко раскрывает обе половинки окна.
Дядя возвращается умытый, волосы у него мокрые, видно, принимал душ. Он еще раз бреется и начинает одеваться, готовясь в гости.
- Ну и поработал я сегодня! - произносит он удовлетворенно. - Все кости ноют.
- Может, вам лучше отдохнуть?
- Отдохнем, когда помрем. Чего там! С людьми тоже побыть надо. Факт!
- А как же завтра воскресник?
- Все будет нормально, не беспокойся. Всему свое время. Что-то моего «лапочки» не видать. Пора бы ему уже быть.
- Папочки?
- Это мы так его прозвали за то, что он всех называет сынками. Опаздывает, старый плут! Наверно, пропустил уже где-нибудь рюмочку для бодрости. Только бы не хватил лишку, а то пиши пропало, и, дело ясное, к Феликсяку мы сегодня не попадем.
Дядя уже собрался. Он ждет и нервничает, все чаще поглядывая на стрелки часов. Ходит по комнате от окна к двери, прислушивается, наконец сбрасывает пиджак, ложится на кровать и включает радио.
- Не иначе, напился! Не иначе! - бормочет он сердито и говорит что-то еще, но слов не разобрать - их заглушает нежная лирическая песенка в исполнении Славы Пшибыльской.
Михал садится на кровать, чтобы лучше видеть дядю. Кажется, заснул? Намаялся сегодня, бедняга. Покрасить комнату у медсестры хоть и невелик труд, но и отдыхом его не назовешь.
Пусть отдохнет. А с этим «папочкой» здорово получилось. Михал не испытывал ни малейших угрызений совести. Он же действовал из самых лучших побуждений: для общего блага и во имя здоровья дяди.
Михал встает, приглушает радио и всматривается в спящего.
Две глубокие морщины, бегущие от носа к кончикам губ, кажутся сегодня глубже, тени под глазами - темнее, чем всегда. Лицо серое, утомленное. Наверно, дядя сегодня и не обедал. Не было времени, да и на сытный ужин рассчитывал…
«Дай- ка я сам приготовлю ужин». Пусть дядя пока отдохнет, а когда все будет готово, Михал его разбудит.
Пойти посмотреть на кухню - можно ли там уже готовить? Сразу за дверью в нос бьет острый запах мастики. Это у Петровских натирают полы. Стулья, составленные попарно, вынесены в коридор, даже швейная машина и та нашла здесь свое временное пристанище.
Зато на кухне уже и следа нет от вещей медсестры. Пол тщательно помыт, а сама пани Анеля кончает натирать пол в коридоре перед своей комнатой.
- Уже? - удивляется Михал. - Я думал, что здесь еще все вещи стоят, а вы уже внесли?
- У меня все делается живо-быстро, и готово. Петровские сегодня полы натирают, нельзя же, чтобы к ним отсюда известку таскали!
- Подумаешь! До праздников еще сколько дней! Чего торопиться?
- Не грех и до праздников в чистоте пожить. Твоя мама тоже, наверно, делает уборку.
- Может, и делает. Маме труднее - с ней малышня. А теперь, когда я здесь, за ними и подавно присмотреть некому. Я хотел раньше поехать… да вот не получилось…
- Успеешь еще, успеешь. Ну, а как ты себя чувствуешь? Я тебе на ночь еще раз массаж сделаю. Не лежится тебе?
- Сегодня у меня уже ничего не болит. Лежать больше не буду! Я вышел посмотреть, можно в кухню пройти или нет: надо ужин готовить. Сделаю яичницу с салом.
- Ну, я вижу, и правда все уже в порядке, если ты за стряпню взялся. А может быть, ты не откажешься от жареной картошки?
- Если она вам не нужна, не откажусь, а то, похоже, дядя совсем голодный.
- А разве дядя еще не ушел? - удивляется пани Анеля.
- Нет. Лег на кровать и уснул. Устал.
- Ну, что ты скажешь! Я же хотела приготовить ужин, а он отказался, сказал, что поздно и куда-то спешит. Ну-ка, погоди, я тоже кое-что добавлю к ужину. Дядя мне всю комнату покрасил, надо его отблагодарить.
На свежевыстиранной скатерти стоит блюдо с колбасой, тарелка с маринованными огурцами, масло и хлеб. Михал вносит блюдо с поджаренным картофелем. За мальчиком идет пани Анеля со сковородкой яичницы и бутылкой пива.
- Подъем! Живо-быстро! Ужин на столе! - кричит она вместе с Михалом.
Черник вскакивает, приглаживает рукой шевелюру и, видя, как соседка раскладывает по тарелкам яичницу, обрадованно говорит: