- Витек, иди ужинать, мама зовет, - заглядывает в дверь Геня.
Витек уходит.
- Помнишь, - обращается Михал к Агнешке, - мы с тобой говорили один раз о том, что в человеке самое главное. Ты сама тогда сказала: правда. А теперь…
- Я и теперь говорю: правда. Это значит, когда человек не притворяется, не лицемерит, не обманывает… ну, словом, когда человеку можно верить.
- Точно! А мне вот можно верить, потому что я рыжему всегда скажу, что он рыжий. А что же, по-твоему, надо врать?
- Врать не надо, но зачем это говорить? Ведь рыжему или горбатому это неприятно.
- Но это же правда…
- А ты забыл, - напомнила Агнешка, - как один раз нарисовали на тебя карикатуру - ты тогда разозлился, как оса!
- А зачем насмехались?
- Мне кажется, что говорить горбатому правду без всякой нужды - это тоже насмешка…
Михал задумался, размышляя, видимо, так ли все это, как говорит Агнешка.
- А ты знаешь поговорку: «Правда глаза колет»? Значит, все правильно. Нет, я всегда буду стоять за правду.
- Но за добрую, а не злую.
- Вот-вот, добро… зло… Это ты от пани Анели наслушалась. А ты знаешь, для кого она добрая? Только для своего Пимпуса!
- Вот и неправда. Если бы пани Анеля, твой дядя и моя тетя не были добрыми, здесь было бы совсем плохо, просто до невозможности!
- До невозможности, - повторил Михал, внимательно глядя на девочку. - Там, в Жешове, тоже было «до невозможности», да?
- Да, - коротко ответила Агнешка, отворачиваясь, чтобы не было видно ее лица. - Я туда больше никогда…
В этот день дядя вернулся домой раньше обычного. На кровать племяннику он положил большой пакет с апельсинами.
- Скажу тебе, Михал, откровенно: боюсь я ехать в это заграничное путешествие.
- Почему?
- А потому. Если ты при мне здесь такие номера постоянно откалываешь, что же будет после моего отъезда?
- Не бойтесь, - нахмурился Михал. - А еще лучше, если я в тот же день или на денек пораньше уеду домой.
- Ну нет! Я попросил Петровскую, чтобы она за тобой приглядывала. А как тебе понравились подарки?
- Подарки? Разве это не на мамины деньги? - удивился Михал.
- А если на мамины, так что? Ох, и чудак ты, Михал! Право слово, чудак! Ну, да ладно, у тебя есть оправдание.
- Какое еще оправдание? - Михал подозрительно взглянул на дядю.
- Сотрясение мозгов, вот какое! Тебя же стукнуло.
- Вы сегодня веселый, - не остался в долгу Михал.
- А что, нельзя? Вот тебе апельсины. Это уже от меня. Было целых два кило, да мы зашли в больницу к приятелю, и я оставил две штуки ему.
Михал вытаскивает апельсины из пакета. Их семь. Два, самых лучших, он откладывает в сторону.
- Это вам на дорогу.
- Зачем мне? - отнекивается дядя.
- Вам два и мне один или два, - категорическим тоном заявляет Михал, - а остальные я отвезу малышне и маме - пусть они тоже попробуют.
- Ну ладно, будь по-твоему, - говорит дядя и кладет свои два апельсина в рюкзак. - Пойду загляну-ка на минутку к Петровским.
Михал остается один. Он слышит, что вернулись и старики. В открытое окно доносится голос Агнешки, она разговаривает на балконе с паном Франтишеком о герани.
Михал быстро встает. На мгновение в глазах у него делается темно, в висках стучит. Но он мужественно берет себя в руки.
Еще раньше он выбрал из оставшихся апельсинов два самых крупных и спелых. Теперь он хватает их и неслышно открывает дверь. В коридоре никого. «Порядок! И дверь напротив раскрыта!…»
Сколько это заняло времени? Десять, самое большее пятнадцать секунд. Михал снова как ни в чем не бывало лежит в кровати. Пакет с апельсинами стоит рядом на табурете.
«Эх, вот бы иметь шапку-невидимку! Посмотреть бы, как удивится Агнешка, когда войдет в комнату и посмотрит на столик у кровати!»
После ужина улыбающаяся Агнешка заглядывает к нему в комнату.
Ну конечно же, она обо всем знает…
ГЛАВА XIV
До звонка оставалось еще несколько минут, когда Витек с Михалом вошли в коридор школы. Их тут же заметила Гражина и подбежала вместе с Данкой.
- Михал, как твое здоровье? Все обошлось благополучно? - расспрашивала она заботливо.
- А что - мое здоровье? - буркнул Михал, пытаясь резкостью прикрыть смущение.
- Ну… когда ты потерял вчера сознание, я знаешь, как… испугалась.
- Ну, вот еще! - продолжал прежним тоном Михал. - Не терял я никакого сознания. Что я, девчонка?
- Ты не терял сознания? - Гражина широко раскрыла свои чудесные зеленые глаза, зная, что это ей идет. - Все же видели, что…
- Не падал я в обморок. Просто я потерял…
- …голову, - вставила Данка с самой серьезной миной, и лишь в глазах у нее мелькнула насмешка.