- Его нет, мама! Он убежал!
- Убежал? Не может быть! Вы видели?
- То-то и оно, что не видели, - вздыхает Агнешка. - Я бы его задержала, но, когда мы пришли, его уже не было.
- Жаль, - искренне огорчается Петровская. - Ну ладно, идите скорей, все уже готово.
Услышав, что дверь захлопнулась, Михал расправляет затекшую от неудобного положения руку. Хорошо, что он подмел и под кроватью. Сколько здесь было пыли! Начал бы чихать или кашлять - сразу бы нашли!… А Витек - ну и болтун! Чуть-чуть не протрепался…
Зато Агнешка! Хоть и девчонка, а гляди, соображает. Да еще как! Разглядела его насквозь. Он сам о себе столько не знал. Если бы она при нем все это сказала, он решил бы, что она просто подлиза… А так… Как это она сказала? «Парень практичный». Интересно, как это понимать? Ну, наверно, все-таки практичный лучше, чем непрактичный. Все равно как практичный материал, практичная вещь?
А сама- то Агнешка! Ничего не скажешь -здорово изменилась. Сперва-то, как только сюда приехала, совсем другая была. А теперь поумнела. О! Еще как поумнела!
Михал осторожно, потихоньку вылезает из укрытия. Теперь уж никто сюда не заглянет. Он снимает башмаки и забирается на кровать под одеяло. Ему хочется еще поспать…
Когда он снова просыпается - на этот раз без посторонней помощи, - во всей квартире царит мертвая тишина. Тепло, солнце пригревает сквозь открытое окно, и Михал, разнеженный, выбирается из постели.
Два часа дня. Все наверняка давно уже ушли, но Михал на всякий случай подходит к окну и осторожно выглядывает. Балкон у Шафранцев закрыт - верный признак, что их нет дома. У медсестры окно закрыто на задвижку - значит, и она ушла куда-то. Даже голубей не видно: полетели на речку или спрятались от солнца.
Не слышно обычного шума автобусов и грохота трамваев при въезде в туннель - праздник…
Дает знать о себе голод. Михал идет на кухню, чтобы поставить на плиту чайник.
В ванной он случайно заглядывает в зеркало и с удивлением смотрит на себя: неужели это он?…
Выкупавшись, причесавшись, переодев рубашку, он почувствовал себя значительно лучше. Сел завтракать. Домашняя колбаса, как всегда, у мамы получилась вкусной… «Здоровый кусок прислала… Наверно, отчим не видел. А может, видел? Может, на все был согласен, только бы не встречаться с Михалом?…
Но мама?… «Останься на праздники у дяди»…
Вот так праздники, нечего сказать. Интересно, есть ли еще кто-нибудь, у кого такие же праздники? Один, как перст… Эх, лучше уж об этом не думать. Сжать кулаки и ни на кого не рассчитывать, кроме себя. Маме, когда приедет через две недели, тоже ни слова. Да, конечно, ему здесь было очень весело! Он решил остаться у дяди насовсем, и точка. Надо будет ни на минуту не оставлять маму одну: при нем ни Петровская, ни пани Анеля не станут ничего рассказывать. А маме и в голову не придет, что он на праздники оставался здесь один, совсем один…
Предаваясь этим горьким размышлениям, Михал бродит по квартире. Заглядывает за занавеску к Шафранцам и замечает на комоде тарелку с крашеными яйцами. У Петровских стол покрыт белой скатертью, а посередине - праздничный пирог. В комнате учительницы ничего достойного внимания, только балконная дверь распахнута: видимо, Агнешка забыла закрыть…
Михал останавливается возле двери. На балкон он не выйдет: кто-нибудь из соседей, возвращаясь домой, может заметить его издали. Прохожих мало, хотя день чудесный. Все, наверно, сидят за столами. Угощаются, закусывают.
- Вот тебе и праздники! - с горечью произносит Михал и даже вздрагивает от испуга: из-за стола вскакивает не менее перепуганная Агнешка, с грохотом опрокидывая низенькую табуретку, на которой она сидела.
- Ну и перепугал ты меня! - Она уже смеется. - А я думала, что дома никого нет.
- Я тоже думал, - смущенно оправдывается Михал. - Я зашел сюда посмотреть на улицу.
- Ага, отсюда видно часть набережной. Иди на балкон. Кстати, Михал, может, ты мне что-нибудь посоветуешь? Посмотри - вся ограда на балконе ржавая, противная: как бы ее очистить, а?
- Очистить? - задумывается Михал. - Можно оттереть наждачной бумагой, но это долго. Да и зачем? Все равно скоро переезжать.
- Конечно. Но все лето мы наверняка еще здесь проживем. А пока герань вырастет и хоть чуточку прикроет решетку - противно смотреть.
- Под черной лестницей стоит ведро с краской, которой медсестра комнату красила… Можно покрасить балкон, вот ржавчины и не будет видно.
- Идея! - радостно восклицает Агнешка. - Весь балкон сразу посветлеет, станет желтенький! А вдруг эта краска еще нужна? Надо будет спросить. А ты есть не хочешь? Мне мать Витека дала целое блюдо пирогов. Вот, ешь, пожалуйста!
Агнешка говорит и угощает так искренне и непосредственно, что Михал не заставляет себя упрашивать. Но сначала он уходит на минуту к себе и тут же возвращается, неся тарелку с нарезанной колбасой.