- Попробуй, домашняя крупянка. Мировая. А Петровские тебя с собой не взяли? - спрашивает он, помолчав. - Или ты сама не пошла?
- Мне не хотелось идти. Что там делать? У них все свои, а я одна чужая. Дома лучше. Почитала, с балкона посмотрела. Погода - красота!…
- И тебе… не скучно? - Михал хотел сказать: «тебе не грустно», но выговорилось по-другому.
- Ни чуточки. Я люблю быть одна… Лучше быть одной, чем сознавать, что мешаешь…
- Факт, - согласился Михал, но тут же взглянул на нее подозрительно.
- Я… говорю о себе, - спохватилась Агнешка и даже покраснела от растерянности. - Знаешь, когда я жила там, в Жешове, они не очень-то со мной церемонились.
- Ты же у родных жила?
- У родных, но…
- Родителей у тебя давно нет? - отважился спросить Михал.
- Мамы я совсем не помню, знаю ее только по фотографии. Меня воспитывала бабушка. Несколько лет назад она умерла. Я была уже большая, и мы хорошо жили… А потом папа…
- Женился?
- Нет… не женился…
Агнешка умолкает, Михал не решается спрашивать. Опущенные длинные ресницы отбрасывают тень на побледневшее лицо девочки. Она кусает губы и мужественно борется с охватившим ее волнением. Потом негромко и сдержанно начинает рассказывать…
Обхватив руками колени и опершись о них подбородком, Агнешка рассказывает присевшему рядом Михалу о тяжких и горьких днях, с которыми успела столкнуть ее жизнь.
Короткие, отрывистые фразы. Скупые слова. А Михал, тот самый Михал, о котором все совсем недавно еще говорили, что у него нет ни воображения, ни души, этот Михал все понимает чуть ли не с полуслова, на лету ловит каждую недомолвку.
- Я осталась одна… им было на меня наплевать. Я их ненавидела. Всех… Хорошо, что меня забрала тетя…
Она умолкает и долго не произносит ни слова.
- Как-то ты сказал мне: «Ты у тетки вместо прислуги». Сначала мне стало так обидно, а потом я подумала: «Ну и что? Пусть что хотят, то и думают. А если бы я не могла хоть как-то отблагодарить тетю, мне было бы, пожалуй, еще хуже».
- Я хочу сам зарабатывать. - Михал вздыхает. Он прекрасно понимает Агнешку. - И ты тоже говорила об этом, помнишь?
- Да. С нового года я хочу давать уроки. Наш учитель обещал помочь мне найти учеников. Ты тоже мог бы по математике…
- Нет. Это не по мне. Учить надо уметь. Я лучше поищу что-нибудь другое. Какую-нибудь физическую работу, где нужна сила. Я все умею делать.
- Вот видишь! - обрадовалась Агнешка. - Выход всегда найдется. А как ты думаешь, к осени наш дом будет готов?
- Петровские, кажется, уже ходили смотреть и выбирать себе квартиру. Ты заходила в дом?
- Нет.
- Давай сходим. Посмотрим однокомнатные квартиры. Дяде, наверно, такую дадут.
- Тете тоже. Пойдем…
На стройку пробраться не так-то легко. Горы кирпича, досок, мешки с цементом загораживали дорогу. Но Михал ловко лавировал среди всего этого хаоса, ведя за собой Агнешку.
Вдруг до их ушей донесся слабый писк.
- Крысы? - испугалась Агнешка.
- Крысы? Откуда? Что им здесь грызть? Кирпичи, что ли? - пожал плечами Михал и прислушался. - Подожди!
Писк повторился, потом еще и еще раз.
- Щенята?…
- А может быть, это Пимпус? - воскликнула Агнешка.
- Откуда ему здесь взяться? Наверное, дома под кроватью спит.
- Разве ты не знаешь, что он пропал? - удивилась Агнешка.
Нет, он узнал об этом только сейчас и сразу стал окликать собаку, продвигаясь в направлении писка.
Это был Пимпус! В глубокой яме из-под извести. Но как же он изменился! За несколько дней вынужденной голодовки он отощал, живот у него ввалился, одну лапу он поджимал (наверно, ушиб), но при виде друзей все-таки радостно завилял хвостом и жалобно заскулил.
Вытащить его оказалось делом нелегким. Михал притащил доску, опустил ее в яму, но Пимпус, несмотря на все свои старания, бессильно с нее соскальзывал. И только когда Михал приладил снизу к доске несколько поперечных перекладин, а Пимпус за них уцепился, его удалось осторожно вытащить на этой - вот уж воистину - доске спасения.
- О, смотри-ка, у него веревка на шее! Видишь? - показала Агнешка.
- Похоже, его украли, а он перегрыз веревку, - осматривал ошейник Михал. - Умный пес: вырвался и помчался домой. Но по дороге, наверно, не заметил ямы и свалился вниз, бедняга.
Пимпус настолько ослаб, что не мог идти и через каждые несколько шагов обессиленно ложился на землю. Тогда Михал взял его на руки и стал нашептывать ему в ухо разные нежные слова. Агнешке никогда бы и в голову не пришло, что он знает такие слова.