— Мама! — ахнула бабушка.
— Понянчить-то правнучку не пришлось. Ну да ладно, — поставила Полю на пол, отерла ладонью глаза. — Денёк жаркий. Сейчас я вас напою-накормлю.
— Одну минуточку! — сказала бабушка. — Сначала подарки.
Поля быстрёхонько отстегнула ремни на рюкзаке и достала пушистый колобок, подала прабабушке: колобок пыхнул во все стороны и превратился в одеяло!
— Это от папы! — сказала Поля.
— Что за чудо такое?! — удивилась прабабушка. — А уж мягонько-то!
— Пух гагары, — сказала Поля. — А это от мамы.
Подала другой колобок, и он тоже стал очень большим и ласковым.
— Оренбургский платок. А это от меня! — Поля достала третий подарок: вышивку. А вышиты были папа, мама и Поля.
— Это ты сама?! — изумились бабушка и прабабушка.
— Так я же в художественной школе занимаюсь, — сказала Поля.
Прабабушка расцеловала правнучку, принесла гвоздик и молоток, повесила вышивку на самом видном месте. Снова всполошилась:
— Хозяин не ведал, что гость не обедал!
Подняла в полу крышку, быстрёхонько спустилась в тёмный провал и сначала подала большую банку чего-то бело-золотистого, потом бидон, тяжёлую кастрюлю и нечто, завёрнутое в белую тряпицу.
— Мой холодильник не хуже вашего! — сказала прабабушка, закрывая подполье.
Выпили квасу из бидона. Такого кваса Поля во всю свою жизнь не пивала. Квас шипел, квас требовал, чтобы его хлебнули. Поля хлебнула, и ей показалось, что у неё теперь в носу шипит.
— Квасок ударяет в носок! — засмеялась бабушка. — Вкуснее твоего кваса, мама, и за тридевять земель не сыскать.
Удивительно это было слышать: бабушка говорила — «мама».
— Еда у меня борщ да каша, — сказала прабабушка.
— Пища наша! — сказала бабушка.
Борщ у прабабушки был красный, как пламя. Капустка похрустывала на зубах.
— Господи! Как вкусно! — сказала Поля.
— А потому что капусту не перевариваю. Как варево прокипит, я капусту в кастрюлю — и долой с огня.
Пшенная каша была крутая, с золотой корочкой. Такой каши Поля тоже никогда не ела.
— Поглядела бы твоя мама, как ты крестьянскую еду уплетаешь! — радовалась бабушка.
— В печке еда сварена! В печке! — сказала прабабушка. — Вы на газу варите, на огне. А у печки тепло и дух. На духу еда хороша.
В кастрюле оказались малосольные огурчики, в тряпице — сало. И такого сала Поля никогда не ела. А в банке мёд.
— Ленишься ко мне ездить! — укоряла прабабушка бабушку. — Этот мёд у меня из самых ранних. А ну-ка, закрывайте глаза!
Хлопнула крышка, и Поле показалось, что она стоит на берегу реки. Удивительно пахнет большою водой и… снегом. Только снег этот был и ледяной, и тёплый.
Бабушка, открывая глаза, сказала то же самое, что почудилось Поле:
— Из-под снега, что ли, твой медок?
— Почти угадала. Мои умницы брали взяток с цветов дикого миндаля да с одуванчиков.
Поля отведала мёда и призналась бабушкам:
— Такого я вовек не едала! Он же пахнет сосульками, весной!
КАК ГОВОРУН ГОВОРУНА НЕ ПЕРЕЕОВОРНЛ
Прабабушкино море ну совсем не похоже было на бабушкино.
Сначала степь, сухая мертвая трава, колючки с иглами — бабушка сказала: это бесогон — и море, море. Но подошли ближе — море ку-ку! И никакого тебе пляжа. Закрывая воду, вправо, влево тянулся бесконечный серо-бурый бастион.
— Это камка, — сказала бабушка. — Морская трава. В былое время камкой чердаки застилали. Для тепла и от пожаров. Камка не горит. Матрасы камкой набивали. Твой отец потому и капитан, что на камке спал, морские сны видел.
— И я хочу спать на камке! — сказала Поля.
— В чём же дело? Набьём пару мешков — вот тебе и постель.
В стене из камки были устроены большие гнезда. Дно — белый-белый песок. Ложись и загорай.
Но они сначала пробрались к морю. Море здесь было тёплое, в золотых искрах. Поля нырнула с открытыми глазами. Прямо перед нею приплясывал в воде конёк — хвост колечком. Она подвела под него ладони.
— Бабушка, смотри, шахматный конёк!
— Это не шахматный, а морской, — сказала бабушка неодобрительно. — Пусти его на волю.
— Разумеется, пущу! Я ведь только посмотреть. Я живых морских коньков еще не видала.
— Вот и доверяй не рукам, а глазам. Смотри, какая бабочка — цветок с крыльями. Глаза радует, и слава Богу.
Бабушка натянула на колья простыню, и они залегли в гнёздышке, в тенёчке.