— Вот моя коллекция! — повёл рукою по посадкам Анатолий Анатольевич.
— И всё это — бонсаи?! — изумилась мама.
— Бонсаи, — спокойным голосом сказал обыкновенный Анатолий Анатольевич.
Поля не знала, что это такое — бонсаи.
Лес. Перед нею расстилался лес для мальчика-с-пальчика, для девочки Дюймовочки. Сосна крону возносит так же гордо, как настоящая, а сама с бутылку. Рядом дуб. Могучий, сказочный, но Поле даже до коленки не достанет.
— Этой сосне около двухсот лет, — пояснил Анатолий Анатольевич. — Дубу — могу точно сказать — сто сорок семь. Это — кедр атласский, голубые ели, их у меня с десяток, далее роща грабов.
Поля посмотрела на хозяина сказочного леса и все поняла. Это он для отвода глаз — обыкновенный. На самом-то деле — настоящий Черномор.
Ей очень хотелось лечь на землю и смотреть на деревца: на грабы, на берёзки, на ясени и клёны…
А у Анатолия Анатольевича и сад был: персики, миндаль, вишня, яблони, груши, маслины.
— Бонсаи! — говорила мама странное слово. Поля попробовала слово на язык и повторила: — Бонсаи.
Они увозили с собой крымскую золото-красную сосну, с большими иголками на крошечных ветках, столетний самшит и ещё мамонтово дерево.
— Сосна папе для глаз, самшит для обоняния, — сказала мама, — а секвойя всему нашему роду на века.
Мамонтово дерево было с книгу. На самом-то деле мамонтово дерево, или секвойя, достигает стометровой высоты и живёт тысячи лет.
Снова ехали на такси, потом на автобусе. Но сны Полю уже не смаривали. На коленях она держала маленькое дерево с душою великана. Мама рассказала о бонсаи. Крошечные деревца первыми научились выращивать в Китае, но для японцев бонсаи стали дороже родного человека. Маленькие деревья живут в японских семьях по пятьсот лет и больше, переходят от поколения к поколению.
У Поли даже сердце забилось. Если мамонтово дерево живёт три тысячи лет, значит, деревце увидят её пра-пра-пра… Это ведь, наверное, раз сто надо написать «пра-пра», а потом уж — «внуки».
— Мамочка! — Поля припала головой к маминому плечу и немножко поплакала.
Она очень любила маму, ей очень нравилось мамонтово дерево, но она впервые в своей жизни подумала о своих правнуках.
БЕДА С ЛУНОЙ
— Мама, ты уже завтра будешь в белом, как сахар, городе Касабланке! Мама, ты подумай только — на океане! На Атлантическом океане, на лайнере папы! — Поля говорила, говорила, а сама уже спала.
И пробудилась. В окошко смотрела луна. Но какая!
Перед сном Поля ходила с мамой на море смотреть на лунную дорожку, на полную, на счастливую от света луну.
— Да как же так?! — Поля выбралась из постели и прошлёпала босыми ногами к открытому окну. Половина луны — исчезла. Поля закрыла лицо ладонями.
— Но это же точно! — сказала она себе. — Луна была полная! Кто-то отхватил половину.
Прищурила, глаза, как сыщик. Смотрела на луну сначала одним глазом, потом другим и наконец обоими, не жмурясь. А луны ещё убыло.
Маме вставать очень рано, ей на самолёт. Поля на цыпочках подкралась в бабушкину комнату.
— Проснись! Пожалуйста, проснись!
Бабушка открыла глаза:
— Поленька, что такое?
— Луну съели.
Бабушка так и села.
— Наверное, сон тебе приснился, — они подошли к окну, а от луны — тоненький серп. — Так это же затмение! Молодец, что маму не стала будить.
— Бывают солнечные затмения! — не согласилась Поля.
— И лунные тоже. Смотри внимательнее! — Бабушка обняла свою полуночницу, — видишь, Луна уже прибывает, а тень на Луне — от Земли.
— Ну и слава Богу! — сказала Поля. — А я думала — Луну съели.
— Хорошо, что не испугалась.
— Бабушка! Да у меня папа — капитан!
ПОЛИНЫ ПОДРУЖКИ
С мамой Поля ходила на базар три раза. Теперь они пошли на базар с бабушкой. Сначала по улице через сквер, где плакучие ивы, через дорогу с «зеброй», двором лежачего небоскрёба — так называют очень длинный дом. И тут Поля сказала «ах!» и замерла.
— Бабушка! Ну, куда же ты?!
Посреди двора росло несколько невысоких деревьев. Наверное, молодых. Три раза Поля мимо них проходила не задерживаясь. Она, конечно, приметила: у деревьев большие листья и какие-то прошлогодние висюльки, длинные, как шпаги.
И вот все деревца — как невесты у церкви, перед венчанием. Цветы от подола до вершины. Каждый цветок, как ёлочка, только вместо иголок белые колокольчики. Чашечки раскрыты широко, так глаза от удивления раскрываются. В чашечках сиреневое, ярко-оранжевое, а воздух — мёд.