Выбрать главу

— Хорошие крестные, — шумела дома Лена, — отнять у детей последнюю картошку.

Эльзбет рыдала.

— Я тут ни при чем. Он бы опять схватил Станислауса!

Лена раскричалась совсем уж неблагочестиво:

— И кто велит людям делать детей?!

В это время управитель лежал дома в своей постели. Его толстуха жена появилась в дверях. Она принесла смоченный уксусом платок.

— А ведь он и в самом деле мой крестник.

— Оставь меня! — Он сплюнул кровь.

— Должно быть, ты прогнал эту девушку!

— Конечно, прогнал. Не зли меня! И так все плывет перед глазами, у меня сотрясение мозга.

Жена положила ему на лоб платок с уксусом.

— А что у тебя вышло с инспектором?

Он застонал.

— Мы должны прогнать всех баб. В обед прибыла партия военнопленных. Нам они будут стоить по тарелке капустной похлебки на нос.

— Нам? А нам-то какая с этого корысть?

Управитель молчал.

6

Станислаус съедает голову косули, а учитель Клюглер выходит из себя.

Станислаусу исполнилось девять лет. Война кончилась. Папа Густав опять ходил на стекольный завод. Мир нуждался в стекле. Казалось, что его и других только затем и посылали на войну, чтобы они перебили все стекла на свете. Опять заключались выгодные сделки. Но увы, Густав не имел к ним отношения. Он ведь не стал директором стекольного завода где-нибудь в колониях. Ха, колонии — их вообще больше нету. Но теперь пусть все увидят, как он устроит свои дела! Густав много чего повидал и мало чему научился. Он все еще говорил чуть быстрее, чем думал, но теперь он кое-что ненавидел. Ненавидел людей, которые не были на войне.

Лена опять управлялась по дому. Не хватало еще, чтобы женщины перебивали у мужчин работу на заводе! Она, конечно, уже не была прежней рассудительной женщиной. Сварливость проникла в ее существо. Иссушили ее стекловаренные печи. Благородные герои книжек, окоченев, притаились в одном из уголков ее души. На свет едва не появился восьмой ребенок, но тут Лена воспротивилась: «Лучше уж на каторгу, только не это!» И восьмой ребенок не появился. Любовь Бюднеров зачахла.

Эльзбет подалась в город. «Пусть оглядится там, кто знает, может, она в конце концов удачно выйдет замуж, ведь все при ней!»

Эльзбет нанялась к одному человеку, который красил воду, смешивал с сахарином и питьевой содой и разливал эту смесь в бутылки. Люди пили это как минеральную воду, лимонад, детское шампанское или безалкогольное пиво для спортсменов. Собственно говоря, фабрикант шипучки нанял Эльзбет в прислуги, но у жены фабриканта прислуги и без того хватало, а потому ее приспособили к мытью бутылок.

— Ты должна обратить на себя внимание, чтобы тебя перевели в дом. В горничные кого попало не возьмут, — советовала Лена.

Эльзбет молча кивала. Когда через несколько месяцев она явилась в гости на хутор, то с собой у нее были кроме нового платья для танцев, сигары для папы Густава, миткалевого фартука для мамы Лены еще и сахарные шарики для братьев. Ее любимец Станислаус получил косулю из раскрашенного картона. Увидев, как братья лакомятся сахарными шариками, Станислаус откусил голову у своей косули и съел.

— Вот, начинается, — многозначительно произнес папа Густав.

После войны из многих деревенских домов так и посыпались новорожденные детишки.

— Я читал, что после войн, как это говорится, родится больше мальчиков, чем девочек, — сказал своей жене учитель Клюглер.

Жена провела рукой по своей плоской груди:

— Я ничего такого не заметила.

Ей бы не следовало это говорить, но она рассчитывала немного подковырнуть мужа. Ее муж был не такой уж дикарь, который не задумываясь производит на свет детей. Да и война не способствовала жизнелюбию учителя Клюглера. Он с охотой откликнулся на призыв кайзера. Пойти на войну для него было все равно что оказаться на полпути к колониям. С этого мог начаться подъем. При его-то уме! Первый укорот этим своим мечтаниям он получил через три дня рекрутчины. Фельдфебель его роты искал образованного человека. Учитель Клюглер сразу сделал шаг вперед. И едва не сбил с ног ефрейтора. Учитель Клюглер оказался не единственным образованным человеком в роте, чуть не двадцать солдат сделали шаг вперед. Клюглер, однако, выступил дальше всех. Он сделал самый большой шаг и стал мальчиком на побегушках у фельдфебеля. А вскоре уже снискал себе славу его правой руки. «Что вы читали о земном притяжении, Клюглер?» — мог спросить фельдфебель. Клюглер щелкал каблуками. Он делал это так усердно, что его левая нога теряла устойчивость. При этом он заводил менторским тоном: «Я читал, что сила притяжения Земли основывается на скорости вращения Земли, как это говорится, — гравитация…» — «Отлично, Клюглер, — перебивал его фельдфебель. — Доказательство — мои сапоги. Они притягивают грязь. Почистить, быстро, шагом марш!»