Порсынский район находился на берегах Аму-Дарьи. Во время паводков на земле образовывались озерца, зараставшие камышом, покрытые осокой. От них шел гнилостный запах, потому и прозвали селение Порсы — Вонючее. Теперь в районе провели кое-какие мелиоративные работы и пора бы тоже менять название аула.
Однако посевы Порсынского района не порадовали глаз Атабаева. На полях, где должны были красоваться коробочки хлопчатника, свесили головки, словно прощаясь с жизнью, щуплые бутоны, и больно было смотреть на эту картину безмолвного умирания, горько думать о бесплодном труде, затраченном на этой пашне.
К всадникам подъехал на коне степенный человек в ватном халате, поклонился.
— Кто вы такой, яшули? — спросил Атабаев.
— Председатель здешнего сельсовета, к несчастью,
— Почему же — к несчастью?
— Сами видите. — И он показал на хлопчатник.
— Как же это вы так замучили поля?
— Не мы мучаем — нас мучают.
— Кому это понадобилось?
— Заведующему водным отделом Азамату Чанаку.
— Невероятно!
— Мы с самого начала сказали Азамату: «Наши пашни — верховые, их не напоишь из общего арыка. Не будем мешать есть тому, кто с ложкой, выкопаем для себя новый арык». Он запретил. Кричит: «Что вы понимаете? Власть над водой в моих руках». Вот и не дошла по весне вода на наши поля, пришлось сеять только после павод ка. И все-таки люди старались и урожай был бы хороший.
— А почему же поля теперь без воды?
— Уровень в реке понизился и не поднимается. Если мы теперь начнем копать арык — поздно. Хлопчатник все равно пропадет. А делать нечего. Только бога проклинать.
— Как же вы допускаете такие вещи? — спросил Атабаев секретаря окружкома.
— Есть мнение об Азамате Чанаке. Мы хотели рассмотреть его дело на очередном заседании бюро.
— Но как же он вообще-то оказался на этой должности?
— Трудно узнать человека. Всюду семейственность, кумовство. Когда назначаешь работника на должность, рекомендатели превозносят его до небес. А пройдет полгода, и они же втаптывают его в грязь.
— Где же совесть коммунистов?
— Где есть, а где и нету. Некоторые только прикрываются партбилетом.
Атабаев снова заговорил с председателем сельсовета.
— Что же сделать, чтобы отстоять хлопчатник?
— Только одно — закрыть все остальные арыки дня на четыре, пока мы не польем как следует свои поля,
— А выдержит хлопок в других аулах?
— Они даже страдают от излишка воды.
— А что делать ко времени следующего полива?
— Мы должны прокопать свой арык от поворота арыка Сусак.
— Успеете?
— Если поможет район, справимся за десять дней.
— Тогда действуйте!
Атабаев тронул коня. Пошли рысцой. Атабаев насупился, молчали и спутники. И всю дорогу некуда было отвести взгляда от запущенных посевов хлопчатника. Поля то заросли камышом, то виднеются пролысины, на которых можно ловить сусликов, то тянутся участки с пожелтевшими от избытка влаги коробочками.
В саду возле райкома партии собралось много народа, каждому хотелось поговорить с председателем Совнаркома, — обычные просьбы, жалобы, вопросы, — но Атабаев не забыл про то, что тревожило его в пути.
— Где тут хозяин воды? — неожиданно спросил он,
— Это я, — послышался горделивый ответ,
Со скамейки поднялся толстяк с отвисшими щеками и щетинкой, плохо обстриженной ножницами на двойном подбородке. Стоячие глаза его были как у ленивого вола, но в них поблескивала хитреца. Широкий затылок складкой свисал на воротник халата. Необхватные ляжки запрятаны в бархатные штаны, швы на сапогах разошлись от могучих ног.
Атабаев был зол на этого человека, и все-таки его вид не мог не вызвать у него улыбки.
— Не сглазить бы тебя: ты настоящий Азамат! Угадали родители. Как же, Азамат, дела обстоят с водой?
— Обеспечены все, товарищ Атабаев!
— Никто не нуждается в поливах?
— Никто не нуждается и никто не страдает от избытка влаги. Если будем здоровы, дадим в этом году невиданный урожай хлопка.
— Стало быть, процветаете?
— Если говорить о воде — все в порядке!
Атабаев подозвал сидевшего неподалеку председателя совета.
— Верно говорит Азамат Чанак?
— Азамат Чанак, пустивший по ветру труд наших крестьян, превративший в золу наш хлопчатник, хочет засыпать пылью и ваши глаза.