1939 год прошел под знаком общественных беспорядков: тогдашнее правительство Югославии; проводило политику сближения с гитлеровской Германией. В ответ на это во многих местах прошли народные демонстрации и стачки протеста. Власти провели массовые аресты. Взяли и отца Ванги, заявлявшего на людях, что такая политика правительства гибельна для народа. Его вновь подвергли истязаниям. Но теперь ему было уже 53 года, и домой он вернулся совершенным стариком. На его кровоточащие раны накладывали лук, умащивали их мазями, но лечение не помогало. Не выздоровев окончательно, Панде снова отправился батрачить.
В начале 1940 года Любка заболела менингитом. Отвезли ее в больницу, но там не было свободных мест. Впрочем, когда дежурный врач узнал, как бедна больная, он согласился устроить ее в коридоре. Около двух недель девушка находилась между жизнью и смертью, но и ей было суждено выжить. Лечили ее голодом. А когда она вернулась в Струмницу, то застала Вангу еще более худой, чем она сама. Пока Любка отсутствовала, никто не переступил порога их дома, никто не принес одинокой слепой даже воды. Но Ванга терпела. Днями оставалась она без пищи и воды, но никому не жаловалась. Она очень обрадовалась, что сестричка вернулась живой и здоровой.
Все же из-за длительной болезни Любка стала очень анемичной, и один военный врач порекомендовал ей для поправки усиленное питание. Увидев оборванных сестер, он сказал, что девушка встанет на ноги, если будет пить ежедневно пол-литра сырого овечьего молока.
Ради этого Панде решил наняться весной пастухом в хозяйство, принадлежавшее обувному королю Бате, куда вызвал и обеих дочек. Молоко там было в изобилии, и за короткое время Любка поправилась. Каждый день они с Вангой ходили за водой к колодцу, который находился в поле, далеко за селом. Ванга сидела на камне пока Любка наполняла ведра, да и потом оставалась в этой позе молча и неподвижно, не обращая внимания на происходящее вокруг. Однажды она настолько погрузилась в свои мысли, что Любка расплакалась от страха. Она долго стояла возле сестры, пока Ванга, словно стряхнув с себя что-то, не сказала: «Не бойся, ничего страшного! Просто я разговаривала с одним человеком. Это был всадник, он прискакал, чтобы напоить коня у колодца. Я попросила его не сердиться на тебя за то, что ты не уступаешь ему место: ведь ты его не видишь. А всадник сказал мне, что травинки с мелкими белыми цветочками, которые растут около колодца — это «звездная трава», она помогает от многих болезней».
Любка посмотрела по сторонам и только теперь обратила внимание на траву, в изобилии росшую поблизости. Она действительно была очень занимательна: тонкие стебельки без листьев венчались маленькими белыми цветочками-звездочками. Любка и по сей день не знает, что это было за растение, потому что никогда раньше не видела его, да и никто в том краю не знал траву с таким названием. Но тогда, услышав то, что сказала сестра, она испугалась еще больше: ведь они были одни во всем поле, и пока она наполняла свои ведра, там, как говорят, «и цыпленок не пробегал», не то что всадник. Кто был тот, с кем Ванга разговаривала?..
Народу им было написано, что 1940 год окажется особенно тяжелым. Летом, будучи в Струмице, отец упал и сломал руку, на месте открытого перелома образовалась большая рана. Инфекция заразила и многочисленные старые раны от побоев на участках. Постепенно заражение охватило все его тело, началась тяжелая гангрена. Все лето за ним ухаживали Ванга и Любка, иногда отцу легчало, и все думали, что Панде поправится, но Любка, слыша каждый вечер горький плач Ванги, была уверена, что та заранее оплакивает их печальную участь после смерти отца. К осени состояние Панде сильно ухудшилось, и оба сына вернулись домой, чтобы ухаживать за отцом. Наконец-то все дети собрались вместе, но голод по-прежнему не давал им покоя. Каждое утро братья отравлялись на поиски работы. Васил простаивал перед конторой в надежде, что кто-то наймет его грузчиком, а Томе целыми днями мыл на бойне желудки: иногда ему доставалось немного требухи, но чаще всего и тот, и другой возвращались домой ни с чем.
Однажды, когда у них не было ни крошки хлеба, отец вспомнил об одном своем друге и послал Томе и Любку попросить денег взаймы. «Ну вот что, — сказал им «друг» отца Христо Туджаров. — «За так» деньги не даются. Пойдете завтра в мое поле и соберете оставшийся на кустах хлопок. А потом я вам дам денег».
Ранним утром братья с сестрой отправились собирать хлопок. Стоял октябрь, было уже очень холодно. Ветер, похоже, пытался сдуть их с поля, на котором, кроме них, не было ни души. Но когда вечером они пришли к богачу и вручили ему полный мешок хлопка, тот бросил в ноги Томе две монеты, сказав, что Любка еще мала и ей деньги не полагаются.