На вопрос собеседника, почему она рассказывает о его покойной матери и не он ли вызвал ее своим присутствием, Ванга ответила: «Не ты ее привел. Они приходят сами, потому что я для них — открытая дверь… Когда ко мне приходит человек, его умершие родственники собираются вокруг него, задают мне вопросы и сами отвечают, а я только сообщаю живым то, что услышала…
Вот пришла ко мне одна девушка, и я сразу же ее спросила: «Ты помнишь, что у твоей покойной матери был шрам на левом бедре?» Девушка подтвердила. Меня спросили, откуда я это узнала. Да очень просто: покойная появилась передо мной! Это была молодая, веселая, голубоглазая женщина в пестром платье. Она приподняла подол, показала шрам и сказала: «Спроси, помнит ли она про мой шрам от падения». Потом покойная попросила передать Магдалене, другой ее здравствующей дочери, чтобы она не ходила к ней на кладбище и не натруждала свое больное колено. (Посетительница подтвердила, что у ее сестры искусственная коленная чашечка и ей трудно ходить)… Далее покойница сказала: «Несколько лет назад мой сын упал, разбил голову и сейчас очень болен». Да, утверждает посетительница, у моего брата опухоль в голове, его оперировали. Я на это: «Сделайте еще одну операцию, но только для собственного успокоения. Результата не будет* и твой брат скоро умрет». Увы, так и случилось.
Способность Ванги общаться с покинувшими сей мир произвела очень сильное впечатление на болгарского литературного критика Здравко Петрова. В июле 1975 года еженедельник «София ньюс» опубликовал его статью «Пророчествующая гадалка». Вот ее изложение:
«До осени 1972 года я придавал мало значения тому факту, что в небольшом городке Петриче у греческой границы живет и привлекает внимание многих болгар некая ясновидящая. С раннего утра до позднего вечера перед ее домом стоит толпа. Она сообщает, где искать пропавших людей, раскрывает уголовные дела, ставит медицинские диагнозы, разгадывает тайны прошлого, переносится в будущее.
По чистой случайности я приехал в Петрич на короткий отдых. И знакомство с этой шестидесятилетней женщиной из народа, одаренной способностью предвидеть и большим чувством юмора, стало едва ли не самым памятным 6 моей жизни.
В общем, у меня не было намерения участвовать в каких-то ее сеансах. По-видимому, Ванга почувствовала мое настроение уже в первые часы нашего пребывания в Петриче, потому что позже она сказала моему другу-адвокату: «Он пришел с желанием, чтобы я ничего ему не говорила, а я все же сказала». После чего залилась характерным для нее смехом.
Мой друг, познакомивший меня с Вангой, предложил после обеда поехать на его машине за город. Мы подъехали к селу Самуилово, вокруг которого сохранились стены старинной крепости царя Самуила — объект археологических исследований и реставрационных работ. Мы быстро поднялись в крепость и начали осматривать раскопки. Ванга осталась в машине со своей сестрой. Они разговаривали, а я гулял по поляне. Вдруг, когда я оказался в семи-восьми метрах от нее, Ванга заговорила явно со мной: «Твой отец Петр здесь». Я почувствовал себя, словно Гамлет перёд духом своего отца. Что я мог сказать? Ванга начала рассказывать о моем отце, скончавшемся 15 лет до того, в таких подробностях, что я застыл на месте. Она несколько раз повторила, что отец передо мной, и даже указала рукой в ту сторону, где он.
Сказала, что, по словам моего отца, я назван именем какого-то цветка — то ли Цвятко, то ли Здравко. Я подтвердил, что меня зовут Здравко. После этого сообщила, что отец умел говорить по-турецки. Действительно, он был адвокатом, но работал преподавателем политической экономии и гражданского права в турецкой гимназии города Шумен до 9 сентября 1944 года.
После этого Ванга стала рассказывать о моих дядьях. Назвала имена двоих, а про третьего, который погиб при трагических и таинственных обстоятельствах, я сказал сам. Ванга сообщила, что он был предан и убит. Меня удивило еще и то, что она спросила, кого в нашей семье зовут Матеем. Я ответил, что это имя моего третьего дяди. Когда его хоронили, мне было 5 лет. С того дня прошло сорок лет. И то, что она знала его имя, было просто поразительно.
Когда я вернулся в Софию и рассказал Обо всем моим друзьям, кто-то спросил, не думал ли я о дяде в момент общения с Вангой. Я ответил, что редко вспоминаю его имя даже дома, поскольку осталось лишь несколько родственников, с которыми можно поговорить о нем. Ванга же произнесла его имя и назвала хорошим человеком, что полностью соответствует действительности.