– Знакомьтесь, иудеи – сказал он, поблескивая глазами – Я – Вакхид!
– Проваливай к своему Аиду, Вакхид! – прохрипел Сефи.
Сейчас он помогал Натанэлю поддерживать тело Иуды в вертикальном положении и казалось, что вождь иудеев еще не окончил битву. Вакхид усмехнулся:
– Похоже, что эту битву я выиграл! Ваш Маккаба мертв.
– Он жив – устало сказал Натанэль, не совсем понимая, что он сейчас говорит – Здесь лишь его тело. Заканчивай уже с нами, не тяни.
– Надеюсь, что ты ошибаешся, иудей – сказал сириец, и Натанэлю почудилось сомнение в его голосе – А вот вы мне не нужны. Сегодня я уничтожил главную опасность моей державе и на радостях готов оказать вам милость. Мы уважаем отвагу и поэтому вы свободны. Можете уйти с оружием и забрать тело своего вождя.
– В Месалофе ты не был таким великодушным! – сказал Натанэль, еще не веря что останется жив.
– Меня считают жестоким и это правда – Вакхид смотрел Натанэлю прямо в глаза – Да, я жесток! Но только, когда это необходимо.
– Мы вернемся – предупредил его Сефи – Мы не отступим никогда!
– Я знаю – Вакхид почему-то закрыл глаза, наверное что-то представив – Буду рад снова видеть тебя напротив. Но сегодня тебе нет дороги домой. Уходите за Иордан и лучше не возвращайтесь никогда. В следующий раз я не буду таким великодушным.
– Тебе и не придется – тихо проворчал Сефи, поддерживая Натанэля.
Вакхид взмахнул рукой и стена сирийцев раздвинулась, открывая иудеям проход. Они шли медленно, поддерживая раненых и держа наготове мечи и копья. Четверо несли Иуду, забрав его тело у Сефи и Натанэля. Только тут он заметил, что сжимает в руке бронзовый меч Маккабы…
И снова Натанэль был в Модиине, но ему не дали повидаться с Шуламит, потому что маккавеи собрались на совет, пригласив Натанэля и Сефи. Болели раны, к счастью – поверхностные и болела душа, раненная много глубже. Дикла, как всегда, сидела в углу и смотрела в одну точку, как будто Иуда все еще был с ними. Было похоже, что три брата приняли ее в семью, хотя, как обычно, слов сказано не было.
– Иуду мы похоронили близ Модиина в тайном месте – рассказывал Йоханан – Теперь его могила рядом с могилой отца.
– Когда наступит время, мы воздвигнем там гробницу – добавил Симон – А вот у Аварана нет могилы… Придется ставить кенотаф.
– Натанэль пусть возьмет себе клинок Иуды – продолжил Йонатан.
– Почему я? – испуганно прошептал Натанэль.
– Ты был рядом с ним в его последние минуты, так пусть у тебя будет храниться память о нем.
– А ты? А Симон? Вы же его братья!
– И поэтому нам не требуется воспоминаний. На этом все! Я не хочу больше споров! Ты возьмешь его себе, а потом, когда сочтешь нужным, передашь тому, кто будет достоин.
Натанэль осторожно принял оружие, покосился на округлившийся живот Диклы и понял, кому он передаст реликвию, когда придет время…
Шуламит он увидел поздно вечером, увидел ее округлившийся, как у Диклы, живот, увидел любимые глаза цвета мокрого песка, увидел в них отблеск непонятно откуда взявшейся луны, которой и быть не могло в начале месяца, и рана в душе начала затягиваться…
На следующий день маккавеи собрали жителей Модиина на рыночной площади, где четыре года назад стоял растерянный, недоумевающий самнит, Публий Коминий Аврунк. Сейчас на том самом помосте, на котором старый Маттитьяху зарезал двоих, стояли трое маккавеев, хиллиарх Сефи бен Мордехай и инженер Натанэль Аврунк.
– Вакхид занял Ерушалаим – начал Йонатан – Скоро его отряды будут повсюду здесь и в стране снова воцарятся эллинисты. Эти подонки хуже селевкидов и будут преследовать всех тех, кто был причастен к мятежу. Вспомните судьбу наших неразумных мудрецов. Если тоже хотите оказаться на дне ямы, то оставайтесь. Ну а если предпочитаете быть свободными, то присоединяйтесь к нам. Придется уходить из страны и мы пойдем в Заиорданье, в Текое, пойдем с семьями. Там есть сейчас трава для стад и наши дети не будут голодать. Там нет врагов, а если они придут, то мы вспомним Иуду и встретим их достойно.
– Мы пришли из-за Иордана и за Иордан уходим – сменил его Симон— Но мы вернемся, обязательно вернемся. Однажды мы уже перешли эту реку, ну что ж, придется повторить.