Сейчас веселый добряк Гай вел, наверное, свою центурию по ущельям Иберии, но его совет и пара несложных упражнений запомнились Публию. Тем временем Никандр уже начал сближаться, описывая зловещие круги своим мечом, и вспоминать брата было некогда. Публий, как учил его Гай, внимательно следил не за концом вражеского меча, а за глазами Никандра, поэтому первый выпад ему удалось отбить. Второй прошелся совсем близко и слегка задел правое бедро, оставив кровавую полосу на тунике и заставив эфесца злорадно ухмыльнуться. Но радовался он рано. Уходя от смертельного удара, Публий использовал инерцию движения, чтобы послать свой длинный меч влево и высоко вверх, а потом, перехватив его обеими руками, развернуться вправо и что было силы опустить на голову Никандра, который как раз оказался там, где почва было пониже. Все же обмануть опытного бойца ему не удалось: Никандр успел упасть на одно колено и подставить свой меч под рубящий удар. Закаленная бронза оказалась прочнее дешевого железа и меч Публия раскололся. Всю свою силу тот вложил в единственный удар, на который мог рассчитывать, поэтому инерция замаха бросила его на колени. Со склоненной головой и обломком меча в руке он обреченно ожидал умелого укола в горло, но вместо этого услышал удивленный крик Гордия, и странный хрип. Подняв голову, Публий с изумлением увидел, что Никандр так и остался стоять на одном колене, а из его правого глаза торчит железный обломок меча. В следующий момент Никандр рухнул на землю, перестав хрипеть, зато завопил Гордий.
– Ах ты сраный любимец богов! – орал он, выхватывая из седельных упоров длинный дротик – Посмотрим, что ты сможешь против доброго эллинского острия.
Опытный боец, он не хотел рисковать единственным броском и поэтому пошел на Публия размахивая своей сулицей как копьем. Короткого обломка меча в руках самнита, он явно не боялся, а схватить меч Никандра, тот уже не успевал. Шатающийся и ничего не соображающий Публий сделал один шаг назад, потом другой и уперся спиной в скалу. При виде этого Гордий злорадно усмехнулся, но его усмешка тут же сменилась гримасой неимоверного удивления. Так и продолжая удивляться, сириец рухнул к ногам Публия с маленьким кривым ножом в спине. Из тени скалы вышла, пошатываясь, девушка, уставившись остановившимися глазами на нож в спине Гордия. Но, когда еще не пришедший в себя Публий невольно сделал шаг к ней, она испуганно отпрянула и снова скрылась в тени. Только тут он заметил, что все еще сжимает в руке обломок меча, и брезгливо отбросил его в сторону.
Только тогда девушка снова вышла из тени, все еще сжимая в судорожно сжатой руке неизвестно откуда взявшийся нож. Сделав над собой усилие, Публий перевернул тело Никандра, сорвал с него тунику и бросил девушке, избегая ее взгляда. Она обмоталась ей, так и не выпуская из руки нож.
– Уходи – сказал он, и повторил – Уходи!
Девушка прошла к выходу из расщелины, осторожно, стараясь не задеть его, как будто ей было бы отвратительно такое прикосновение, как будто бы не он держал ее в объятиях несколько мгновений назад. Перед тем, как исчезнуть в чаще, она обернулась и окинула его туманным, невидящим взглядом.
– Как твое имя? – спросил Публий, не надеясь на ответ.
Девушка продолжала смотреть мимо, как будто не видела ни его, ни испуганно храпящих лошадей, ни двух неподвижных тел на земле.
– Что ты делаешь в нашей стране, римлянин? – вдруг спросила она неожиданно низким голосом – Возвращайся к себе домой!
– У меня нет дома – пробормотал он ошеломленно и отвернулся.
Ветер шумел в ветвях, и легких шагов босой девушки не было слышно.
– Шуламит – донеслось с другого конца расщелины как шелест опавших листьев.
Он резко повернулся, но там уже не было никого. Кто произнес это имя: она или ветер? Ответов не было.
В Хакру он так и не попал, хотя и, отпустив лошадей и мула, попытался было пробраться наверх. Но еврейские патрули, похоже, перекрывали все тропы в Ерушалаим, и у незнакомого с местностью инженера шансов пройти не было. Наткнувшись пару раз на вооруженных бородачей, и едва уйдя от погони, он решил, наконец, вернуться вниз, к морю. Хотя бедро ему теперь оттягивал тяжелый меч Никандра, а за плечами у него были лук и колчан Гордия, по настоящему вооруженным он себя не чувствовал и не представлял как будет биться, если до этого дойдет. Воевать ему совершенно не хотелось, а недолгая схватка с Никандром, хоть и завершившаяся случайной победой, еще раз убедила его в том, что сражения – не его стезя. Впрочем, лук помог ему добыть серну, и теперь у него был запас еды дня на два – пока мясо окончательно не испортится. Так он и шел, избегая даже троп и пробираясь сквозь чащу, пока на третий день лес не кончился и он увидел море с вершины пологого холма. Здесь его остановил сирийский патруль, воины которого с уважением отнеслись к изрядно помятому пергаменту с осколками печати наместника и даже проводили Публия до дороги, ведущей в Птолемаиду.