– Слушайте меня! – закричал он.
Войско замерло. Прекратились разговоры, шушуканье, смешки и наступила полная тишина. Публий не смог бы сказать потом, сколько она длилась: лишь пару мгновений или небольшую вечность. Наконец, разрушая эту тишину, Иуда заговорил:
– Те из вас, кто был со мной при Эммауме помнят, как я отослал домой тех, кому было, что терять: новый дом, молодую жену или новорожденного первенца. Тогда мы победили, победим и сейчас. Но сегодня наш враг сильнее, и поэтому я отошлю домой лишь тех, кому терять нечего. Пусть уходят те, кому сегодня нечего защищать. Пусть покинут нас те, у кого за спиной нету дома, поля, женщины, сына, друга или Храма. Эти пусть уходят, а всех остальных я прошу остаться со мной.
Он замолчал и стал ждать. Не один человек не шевельнулся в строю, не было даже слышно царапанья металла о металл. О чем они думали, Публий не знал, но догадывался. Ведь сейчас он думал о дивных глазах и о тихом шепоте в ночи, который, скорее всего, прозвучал лишь в его воображении. Но он прозвучал, так или иначе, и он, Публий останется здесь. А еще он постарается не сделать Шуламит вдовой, хотя это вряд ли у него получится. Иуда снова заговорил:
– Вот вы и решили… Вы остались, чтобы победить или умереть, верно?
По рядам прошел шепот. Казалось слово "верно" прокатилось по холмам.
– Нет! – вскричал Иуда – Неверно!
И снова воцарилсаь тишина.
– Смотрю я на вас и вижу, что здесь собрались люди из самых разных уголков нашей страны. Вглядитесь! – широким жестом он повел рукой вокруг себя – Здесь, рядом со мной, стоят иудеи и израильтяне, идумеи и самарийцы, галилеяне и мои братья из еще более дальних мест. Я вижу говорящих на иврите, и я вижу говорящих на других языках. Я вижу обрезанных и необрезанных. Но все вы здесь евреи, даже если это вам еще неведомо. И я говорю вам: Господь с нами! Он с нами! Так кто же против нас? А против нас лишь горстка рабов. Они рабы своего царя и рабы своих жестоких богов. Правда их много, но кто же боится рабов, ведь мы же все свободные люди. Поэтому, мы встали на этом поле, чтобы победить! Только победить! А умирают пусть наши враги!
Публий посмотрел вокруг и увидел, что лица людей вокруг него преобразились. Было в них нечто новое, нечто, для чего у него не было верных слов. И снова у него возникали вопросы на которые не было ответов… А как же я, Публий Коминий Аврунк? Я же тоже раб. Да? А кто тебе это сказал? Симон. И ты ему поверил? Но я же ему служу? Так не служи… Но додумывать было некогда – войско пришло в движение. Иуда командовал, рассылал гонцов и выстраивал хилиархии. Прошел час или два, и часть войска ушла куда-то неспешным маршем, а Иуда остался и собрал оставшихся хилиархов и Публия.
– Скажу вам правду – начал Иуда – Вам придется труднее всего, потому что ваша задача – выстоять, но не просто выстоять, а остановить и рассеять фаланги. Только тогда мы ударим по ним сбоку, а до тех пор вам надо продержаться. Армия уходит, я тоже вас сейчас покину, чтобы готовить победу, и вы останетесь одни.
– Сколько времени тебе надо. Маккаба? – спросил один из хилиархов.
Их было только трое и Публий понял, что большая часть армии ушла готовиться к решающему удару.
– Боюсь, я и сам не знаю – смущенно сказал Иуда – Мне придется дождаться, пока их ряды расстроятся.
– Иди, Маккаба – сказал другой хилиарх – Мы уж тут сами как нибудь…
– Как ты, инженер? – спросил Иуда у Публия – Уверен ли в своих людях?
– Как в самом себе, Маккаба – в тон хилиархам ответил тот.
Публий лукавил. Своих людей он знал плохо и из всей команды был уверен только в Ниттае. Правда Ниттай сказал ему, что ручается за остальных. В себе самом инженер тоже не был уверен, ведь он никогда раньше не бился в настоящем сражение, не считать же битвой бегство под Бейт-Хороном или сидение у колеса баллисты под Эммаумом. Но сейчас он не мог дать предводителю другого ответа. Иуда поднялся, махнул всем рукой, вскочил на коня, еще раз прокричал: "держаться… держаться" и ускакал вдогонку за уходящей армией. К Публию подошел третий хилиарх с красивым, породистым лицом и сказал:
– Я Сефи, а тебя, инженер, я не знаю. Кто ты? Идумей?
– Нет, я самнит, раб Симона, маккавея.
– Здесь нет рабов! – гневно вскричал Сефи – По крайней мере не на этом поле. Если ты раб – уходи! А если не раб, то я хочу знать твое имя.
– Публий Коминий Аврунк – он произнес это неуверенно, как будто его имя ему больше не принадлежало.