Как назло, тучи затянули небо и луны не было, а может быть – был безлунный конец месяца. Но над дверью догорал факел и он впился взглядом в ее глаза, как страстный любовник впивается в вожделенные губы. Если раньше в ее глазах не было ничего, то теперь там было все: безумие, страх, отчаяние и безысходность. А еще… Может быть ему это показалось, но еще там была робкая надежда. Потом она отвернулась и вошла в дом. Наверное, он мог бы последовать за ней, но он боялся спугнуть этот слабый проблеск надежды и, поэтому, ночевал на крыше, хотя ночи еще были прохладными.
Утром его разбудил Сефи, получивший приказ присоединиться к войску, выступающему на Явниэль. Вначале Сефи был безумно доволен своим новым назначением и убедил в этом Публия. Он рассказывал о богатстве приморского города, на который шел их корпус, о значении его для Иудеи, но на самом деле, как вскоре догадался инженер, он просто хотел искупаться в море.
Публий со своими двумя баллистами и Сефи с шестью сотнями его хиллиархии, присоединились к экспедиционному корпусу на приморской равнине южнее Гезера. Возглавляли войско два бывших хиллиарха, Азария бен Моше и Йосеф бен Закария. Были они молоды, энергичны, доброжелательны и веселы, а, к тому же, прекрасно ладили между собой, что редко бывает с полководцами одинакового ранга. Тем не менее, чем-то они не угодили Сефи. Пока войско медленно двигалось на юго-запад через приморскую равнину, он нашел нескольких друзей, из тех, что стояли вместе с ним при Бейт Цуре, и узнал странные новости. Оказалось, что Азария и Йосеф получили четкие указания от Иуды охранять Ерушалаим и ни в коем случае не двигать войска. Однако, узнав о преследовании евреев в Явниэле, они ослушались приказа и двинулись с четырехтысячным войском на юг. К тому же, выяснилось, что Явниэль находится вовсе не на море, а в четырех милях от него, что совсем уже расстроило хиллиарха.
– Не будет добра от этого похода – ворчал он – Ну посуди сам, какой нам резон штурмовать хорошо защищенный город с четыремя хиллиархиями? Я, конечно, не стратиг, но вовсе не обязательно лезть на стены, чтобы защищать наших братьев в Явниэле. По мне, так надо ударить на их порт, Явне-Ям, чтобы они образумились. От Явниеля до Явне-Ям стен нет, а без подвоза продуктов из Антиохии, им придется туго. Я уверен, что сожги мы десяток кораблей в гавани, как Горгий сразу воспылает любовью к евреям своего города.
Так Публий узнал, что они идут воевать с его старым знакомым. Возможно Сефи и влекло море, но его рассуждения показались инженеру разумными. Горгий же, считал Публий, хоть и потерпел постыдное поражение от Иуды под Эммаумом, продолжал оставаться опытным стратигом и опасным противником.
На следующий день войско вступило в филистимлянские земли, а еще через день вдали показались невысокие стены Явниэля. Уставшие воина рассчитывали на отдых, но Горгий их упредил. Только они приблизились к городу, как его ворота распахнулись и оттуда стали выбегать многочисленные гоплиты и пельтасты. Не успели иудеи опомниться, как под стенами города выстроились двенадцать фаланг гоплитов с отрядами пельтастов и немногочисленными всадниками на флангах. Затрубили фанфары и ощетинившиеся бронзой квадраты двинулись вперед по идеально гладкой равнине навстречу иудейскому войску. Мерный грохот сандалий, едва слышимый поначалу из-за расстояния, начал медленно приближаться и нарастать, поддерживаемый пением флейт и заунывным гудением фанфар. Азария и Йосеф, оба конные, понеслись в разные стороны, выстраивая и подбадривая бойцов. Публий с двумя помощниками начали лихорадочно выпрягать мулов и устанавливать баллисты. Мимо пробежал взволнованный Сефи и проорал: