Распрощавшись с друзьями Натанэль первым делом помчался в Модиин, но, по видимому, отдыхать ему была не судьба. Он едва успел повидаться с женой, как явился гонец от Иуды с приказом, выглядящим свитком грязного папируса, скрепленного личной печатью вождя. По видимому, Иуда не рассчитывал на грамотность адресата, потому что гонец пытался пересказать приказ устно, но Натанэль остановил его движением руки. Развернув свиток, он поначалу испытал чувство гордости, ведь этот папирус стал первым текстом, помимо Книги, который инженер прочитал самостоятельно. Но это оказалась единственной радостью, потому что приказ отрывал его от беременной жены и призывал обратно в Ерушалаим. Он еще не знал, что вскоре его ожидает дальняя поездка на другой край моря и Шуламит он увидит ой как нескоро.
Посол
В Рим его послал Иуда, но идея, как всегда, принадлежала Симону. Теперь его звали Язон бен Элеазар20. Греческое имя, по задумке Симона, должно было защитить его и Эвполема на сирийской территории. Эвполем бен Иоханан считался посланником, а Натанэль-Ясон был при нем переводчиком. Разумеется, в Риме, где каждый образованный латинянин свободно говорил на койне, переводчик был не слишком нужен, а нужен был Натанэль своим знанием Рима. Опыт бывшего понтифика тоже показался маккавеям нелишним, прочем речь шла вовсе не об инженерных навыках. Но в Рим надо было еще попасть и, для начала, неплохо было бы хотя бы добраться до моря. Однако, путешествие через вражеские земли прошло без происшествий, наверное помогли их эллинские имена и проклятия на головы маккавеев, которыми они сыпали направо и налево. Теперь надо было всего лишь пересечь море. Искать корабль в большом сирийском или филлистимском порту, Иоппии, Птолемаиде или Явне-Ям, было опасно, поэтому они наняли фелуку около башни Стратона21, где не было порта, но была маленькая рыбацкая деревушка…
Иудею он покидал неохотно, ведь в Модиине оставалась его Шуламит с изрядно подросшим животом, а в стране снова становилось неспокойно.
– Ты слышал, что делается сейчас в Антиохии? – спросил его Симон перед отъездом.
Натанэль был слишком занят семьей и баллистами, чтобы пристально следить за событиями в Сирии, но все же слышал, что там возарился некий Деметрий, дальний родственник обоих Антиохов. Первым делом новый базилевс приказал тихонько прирезать как своего юного предшественника, так и многоопытного Лисия.
– Теперь, после череды дворцовых переворотов, там начался период порядка и стабильности – продолжал Симон – И это весьма плохо для нас. На горизонте появился некто Вакхид, которому Деметрий вручил всю власть в южных провинциях, а, следовательно, и у нас дома. Не знаю, каков этот Вакхид, как полководец, но политик он явно опытный. Первым делом он велел тихо придушить нашего эллинского первосвященника Менелая, развлекающегося во всю в Антиохии. Уже одно это характеризует его как опасного противника.
– Да, конечно – глубокомысленно заметил Натанэль, оторвавшись от своих дум – Этот Менелай всем изрядно надоел. И нам и им…
– Верно. Новым первосвященником эллины назначили Алкима. К моему великому сожалению, это было весьма неглупо, ведь Алким много умереннее покойного Менелая и, тем самым, значительно опаснее. Вакхид, как мне стало известно, собирается объявить свободу вероисповедания, как при Александре Великом. Поверь мне, лишь только это произойдет, немедленно поднимут голову филоэллины и в нашей многострадальной стране снова начнутся раздоры. Сирийцам-то именно это и нужно. А твой старый приятель Никанор собирает наемников в новое войско. Как думаешь, для чего?