Въ эту минуту явился посланный фамильяресъ и, съ измѣнившимся, блѣднымъ лицомъ, тихо передалъ что-то на ухо инквизитору.
Деза, пораженный услышаннымъ, воскликнулъ:
— Боже великій, недозволяющій, чтобъ черныя дѣла оставались безнаказанными!.. Несчастный! Знаешь ли ты, кто донесъ на тебя? Мы послали за нимъ, и внукъ его объявилъ, что тотъ, котораго мы спрашиваемъ, и который ныньче утромъ приходилъ сюда… уже болѣе двадцати лѣтъ, какъ похороненъ подъ пальмой церкви Іоанна Крестителя. Отвяжите его и отведите въ темницу.
Въ тотъ же день явился къ Хуану доминиканскій монахъ, увѣщевавшій его раскаяться и признаться въ богохульномъ поступкѣ, наказываемомъ самимъ Господомъ.
Хуанъ признался во всемъ и назвалъ соучастниковъ, прося пощады и милосерднаго прощенія.
Въ тайномъ засѣданіи Santo Officio онъ былъ приговоренъ къ сожженію.
Соучастниковъ не нашли. Они бѣжали.
Черезъ два дня на Сатро de Fablada, за стѣнами Севильи, былъ сооруженъ на возвышеніи большой костеръ для долженствовавшаго произойти ауто-да-фе.
При огромномъ стеченіи народа, сопутствуемый обычной мрачной процессіей духовенства и монашескихъ орденовъ — былъ привезенъ Хуанъ Діэго. Несмотря на моленья о пощадѣ, онъ былъ возведенъ на костеръ…
Умеръ онъ еретикомъ, потому что, объятый пламенемъ, забылъ о раскаяніи, и въ своемъ предсмертномь бредѣ, обвинялъ Santo Officio въ обманѣ въ дѣлахъ святой вѣры.
Со временъ этого самаго большого чуда святой пальмы — народъ прозвалъ церковь San-Juan de la Palma.
1896