— Они так будут продолжать целую вечность. Пойдем уже, — сказал Макс ему на ухо, однако Даниэль покачал головой.
Чем-то певица пленила его. У нее были узкие карие глаза, ярко-красная помада на губах и усыпанный веснушками аккуратный носик. Шоколадно-коричневые волосы у нее были коротко подстрижены, а челку словно выровняли по линейке.
Даниэль все таращился на девушку, пытаясь постичь природу ее красоты, отнюдь не очевидную. На вид певица была просто смазливой куколкой, однако за миловидностью проглядывал совершенно иной тип лица, с крупными крестьянскими чертами, проступающими лишь под определенным углом. Можно было даже догадаться, как выглядят ее старшие родственники и как когда-нибудь будет выглядеть она сама. Было нечто притягательное в этой ее внутренней основательности под хорошенькой внешностью, причем привлекательности особенность эта нисколько не умаляла.
Но главную красоту певице придавали глаза, как внезапно осознал Даниэль. Они мерцали словно звезды, и когда девушка водила ими из стороны в сторону, не поворачивая головы, сияние как будто отделялось от них и нисходило на публику.
Певческий голос ее был совершенно непримечательным, а представление как таковое и вовсе смехотворным. Утрированным, абсурдным. Сияющие глаза двигались направо и налево, словно у куклы. И вычурная жестикуляция: скрещенные на груди руки, задранный подбородок, руки на боках. Рот как красная резинка для волос.
А уж этот краснощекий пухлячок с аккордеоном в идиотской шляпе мог быть разве что приколом. Эдакой пародией на избитые клише альпийской культуры.
Как ни парадоксально, но, при всей чрезмерной экспрессивности и детской незамысловатости представления, оно для Даниэля оставалось совершенно непонятным. Подобного необычного диалекта он в жизни не слыхивал. Ему только и удалось уловить, что в песенке речь идет о коровах. О коровах и любви. Бредовое и безвкусное шоу — но при этом, как, к собственному удивлению, вынужден был признать Даниэль, поразительно очаровательное. Он так и сидел, словно завороженный, не в силах оторвать глаз от певицы.
Песня закончилась, и девушка реверансом приняла жиденькие аплодисменты, кокетливо оттянув юбку. Недовольный неучтивостью зрителей, Даниэль захлопал громче остальных. Певица глянула в их сторону и подмигнула ему. Или же Максу?
— Так, воспользуемся возможностью, пока они не затянули снова, — объявил Макс и поднялся.
Он живо двинулся к выходу, и Даниэль последовал за ним, пятясь спиной, по-прежнему хлопая и не сводя глаз с девушки.
Братья уже стояли в дверях, когда аккордеонист выдал протяжную ноту и запел дуэтом с девушкой. Макс, однако, неумолимо вытащил Даниэля в сад, где ряды красных и зеленых фонариков в листве убегали дальше в переулок.
— Извини, что подгоняю, но мы обязаны возвращаться в комнаты и коттеджи не позднее полуночи. Это единственное правило клиники.
— Кто она? — спросил Даниэль.
— Певичка-то? Ее зовут Коринна. В «Пивной Ханнелоры» она почти каждый вечер. Иногда поет, иногда разносит выпивку.
Они свернули на дорогу и затем на дорожку, в окружении елей поднимающуюся к клинике. Вскоре огни деревни остались позади, и в леске потемнело. В нос ударил еловый аромат. Внезапно Даниэль почувствовал себя совершенно измочаленным.
— Как думаешь, в клинике можно будет с утра вызвать такси? — спросил он у брата. — Добраться до ближайшей железнодорожной станции.
— Утром уже уезжаешь? Да ты же только приехал! — разочарованно воскликнул Макс, остановившись посреди дорожки. — Родственники, как правило, остаются на целую неделю.
— Хм, я планировал…
— Ну и что же ты планировал? Бесплатный отпуск в Альпах за мой счет? На часок заскочить к чокнутому братцу и отправиться дальше развлекаться?
— Вовсе нет. Я… Я даже не знаю.
От усталости мысли у него спутались. А оставшийся путь до коттеджа наверху и вовсе представлялся неодолимым. Вместо ног ощущался сущий кисель. Да еще после слов брата Даниэля охватило острое чувство вины. Как-никак поездку в Швейцарию действительно оплатил он.
— Поступай как знаешь. Но я вправду буду очень признателен, если ты останешься еще на день. Мне так много хочется тебе показать. — Голос Макса внезапно смягчился и зазвучал едва ли не умоляюще.
Начался крутой подъем. Сквозь листву проглядывало одно из современных зданий клиники из стекла и стали. Свет в нем горел только на верхнем этаже, из-за чего казалось, будто над склоном завис фантастический космический корабль.