Однако хозяйка уже шагнула назад и взялась за ручку двери.
— Спокойной ночи! — произнесла она. Ее коллега повторил пожелание, и дверь закрылась.
— Еще виски? — осведомился Макс.
Не дожидаясь ответа, он вновь принялся наполнять стакан брата.
— Только немного. Столько достаточно, спасибо.
Макс прибавил громкости.
— Просто тащусь.
Какое-то время братья молча сидели, просто слушая мягкую расслабляющую музыку с необычной повторяющейся мелодией.
— Ты сказал, они голландцы? — подал голос Даниэль.
Макс встал из кресла и кое-как прочел название группы на диске. Затем они снова молча слушали, потягивая виски.
— Неплохо денек провели, как считаешь? — заговорил наконец Макс. Даниэль кивнул, и брат добавил: — Прямо как день рождения когда-то.
— Ага. Акт первый, — отозвался Даниэль.
Несуразные, но тщательно организованные празднования их дня рождения неизменно следовали одному и тому же сценарию: радость при встрече, размеренные игры, становившиеся все более разнузданными и в итоге заканчивавшиеся сварой и слезами, а зачастую и каким-нибудь несчастным случаем — падением с дерева, ранением дротиком, ударом мяча по голове.
Макс криво усмехнулся.
— А помнишь, как мы прыгали с качелей на лету, чтоб посмотреть, у кого получится дальше?
— Еще как! Когда я оглянулся посмотреть на тебя, качели ударили меня по башке. Я вырубился с сотрясением мозга, — ответил Даниэль.
— Но веселья на наших встречах все-таки тоже хватало. Понятия не имею, почему нас не сводили чаще.
Макс снова поднялся, покопался в карманах шорт, вытащил нечто смахивающее на моток бечевки и выложил на стол.
— Наверное, они заключили своего рода договор, мама и папа, — предположил Даниэль. — И наверняка в этом была замешана какая-то история.
— Тебе повезло, что ты остался с матерью, — заметил Макс, продолжая выгружать содержимое карманов.
Затем он сходил за зеркалом для бритья, которое установил на столе, после чего придвинул один из торшеров. Брат с любопытством наблюдал за его действиями, однако вопросов не задавал.
— Разве тебе было плохо с отцом?
— А ты как думаешь? — Макс издал безрадостный смешок и отрегулировал торшер, чтобы падало достаточно света. — Он же вечно был занят. Меня воспитывала Анна, а не папа. А тебе наверняка известно, — тут он адресовал брату дьявольскую ухмылку, — что все мачехи — ведьмы.
— Но это же она научила тебя ходить, разговаривать и всему остальному, — возразил Даниэль.
— Дети учатся ходить и разговаривать сами по себе.
— Но Анна же посвятила тебе уйму времени и внимания. Я помню, как она звонила маме и долго рассказывала, как ты растешь и развиваешься. По сути, она только тобой и занималась.
Макс уселся за стол, внимательно изучил свое лицо в зеркале, снова поправил торшер и ответил:
— Ну а как же, ученый только подопытной мышью и занимается. Потому что в первую очередь она все-таки была ученым.
— Анна почти закончила докторскую по педагогике, когда вышла замуж за папу. Она отказалась от карьеры ради тебя и дома, — не сдавался Даниэль.
— По педагогике? Ха!
Макс принялся медленно раскручивать один из мотков, и тогда Даниэль разглядел, что это туго сплетенная косичка. Осторожно распутывая ее, Макс продолжил:
— То, что она делала, скорее можно назвать дрессурой. Я интересовал ее лишь до тех пор, пока поступал правильно. Стоило мне сделать что-то не так, и я автоматически превращался для нее в ничто. Она не разговаривала со мной. Готовила себе и ела, а я стоял рядом и пускал слюни. А если начинал шуметь, чтобы привлечь ее внимание, запирала меня в подвальной комнатке. И она никогда не говорила мне, что я делаю неправильно, мне нужно было додумываться самому.
Даниэль ошарашенно уставился на брата.
— А папа знал об этом?
— Он же, считай, и дома-то не бывал, — пожал плечами Макс.
Он открутил крышку с какого-то пузырька, и комната тут же наполнилась едким запахом. Затем Макс принялся наносить прозрачное содержимое емкости кисточкой себе на подбородок.
— И ты не жаловался ему, что Анна плохо с тобой обращается?
Макс сидел, задрав подбородок, и старался не двигать шеей, и потому смех его прозвучал сдавленно. Он приладил прядь темных волос к подбородку, глотнул виски и повернулся к брату.
— Но я ведь не знал, что она плохо со мной обращается. Я думал, это я себя плохо веду.
Он допил виски из стакана. Длинная прядь у него на подбородке болталась, подобно одинокой водоросли.
— Не беспокойся, это только пока так выглядит, — отреагировал он на критичный взгляд Даниэля. — Когда закончу, все будет тип-топ.