— Боже, как же я голодна. Вообще-то, я могу неделями обходиться без полноценного ужина. Еда — не та вещь, о которой я серьезно задумываюсь. Но так у меня накапливается чудовищный аппетит. Я буквально превращаюсь в черную дыру.
Сумасшедшая, подумал Даниэль. Но прекрасная.
Она жадно набросилась на еду, запивая ее большими глотками шампанского. Из уголка рта у нее вытекла струйка вина и закапала на скатерть.
— А вот с застольными манерами у меня совсем хреново, — призналась незнакомка, вытирая рот тыльной стороной ладони.
— Это даже хорошо.
— Вот как? Никогда бы не сказала.
Она торопливо проглотила еще несколько кусков, затем вдруг опустила нож и вилку.
— Черт, больше не лезет.
— Уже?
Женщина отпихнула тарелку, отерла рот льняной салфеткой и отшвырнула ее в сторону.
— Я видел, у них на десерт шоколадный торт, — попытался соблазнить ее Даниэль, но она категорически покачала головой.
— Мне не нужно будет есть еще несколько недель. Я вроде питона. Заглатываю целого вола, а потом месяц его перевариваю. Хочешь, расскажу одну историю? Не знаю, правда ли это. У одной девки жил питон. Она кормила его крысами и морскими свинками, а по ночам он спал в ее постели. Сворачивался в изножье кровати, словно собачонка. А однажды он перестал есть. Ни одной морской свинки в течение нескольких месяцев. Девка, естественно, забеспокоилась и понесла зверюгу к ветеринару. «Что-нибудь необычное в его поведении заметили?» — спрашивает тот. «Да, — отвечает девица. — Обычно он спит, сворачиваясь в ногах, а теперь вот вытягивается рядом со мной, прямо как человек». Ну и тогда ветеринар выложил ей, что питоны готовятся сожрать большую жертву, голодая по нескольку месяцев и ложась рядом с ней, чтобы снять с нее мерку. Как думаешь, это правда? Мне рассказал это один знакомый еще дома, в Лондоне.
— Нет, вряд ли это правда, — покачал головой Даниэль.
Незнакомка пожала плечами, достала из сумочки зеркальце и посмотрелась в него.
— Помаду я тоже сожрала. Видишь, какой голодной я была? — воскликнула она, затем извлекла из сумочки светло-розовую помаду и накрасила губы. Весь вечер до этого, однако, они у нее и были ненакрашенными. Женщина скорчила рожу зеркалу и разворошила свои волосы. Потом захлопнула зеркальце и предложила: — Почему бы нам с тобой не устроить романтический вечер?
— Что ты имеешь в виду?
— Как что? Выпить вина. Поласкаться под луной.
— Так дождь идет, — благоразумно заметил Даниэль, выглянув в окно.
— Вот и чудесно. Потом нам придется укрыться в твоем коттедже, снять мокрую одежду и сушить ее перед камином.
Он рассмеялся.
— Да я даже не знаю, как тебя зовут.
— Чушь. Мое имя известно всем.
— Только не мне. Я ведь не пациент. Я приехал сюда навестить брата…
Он осекся. Сколько же раз он повторял эту свою историю?
— Ну и?
Женщина заинтересованно подалась вперед, выставив Даниэлю на обозрение свое декольте.
— Мы с Максом близнецы. Он попросил меня поменяться с ним местами на несколько дней, но с тех пор так и не вернулся. Бросил меня здесь.
— Класс. — Тут она обнаружила остатки шампанского в бокале и быстро допила их. — Не хочешь выйти на сигаретку?
— Я не курю.
— Я не спрашивала, куришь ли ты. Я спросила, не хочешь ли выйти на сигаретку.
Она уже извлекла из сумочки сигарету и зажигалку.
— Ладно, — согласился Даниэль.
Они спустились на лифте и вышли на ступеньки под навес. Дождь незримо шумел во тьме. Женщина прикурила сигарету, жадно затянулась и шумно выпустила дым.
— Милая клиника здесь, — для затравки бросил Даниэль.
— Ты не будешь так думать, если проведешь в ней столько же, сколько и я.
— И давно ты здесь?
Она задумалась и рассеянно выпустила несколько колечек дыма, которые неспешно уплыли во мрак.
— Восемь лет.
— Восемь лет! Подряд?
Незнакомка кивнула.
— Но ты хотя бы иногда выбиралась отсюда?
— Ты шутишь?
— И сколько тебе лет?
— Тридцать три. Сюда меня упекли родители. Собственные родители! — с горечью воскликнула она. — Хотя и знали, что мне отсюда будет уже никогда не выбраться. Впрочем, как раз именно поэтому они и могли так поступить.
Даниэль попытался представить, каково это — провести самый расцвет жизни в психиатрической клинике.
— С моей стороны невежливо спрашивать, так что можешь не отвечать, но какой у тебя диагноз? — осторожно поинтересовался он.
— Полагаю, такой же, что и у тебя.
— У меня?