Помнится, животные себя так никогда не вели, разве что пугались, но не более. А эти целую войну затеяли: боевые роботы, огнеметы эти их дурацкие, проверки… Одним словом, забегали, как тараканы по горячей сковородке. А как они возмущались, что мы их жрем! Даже сигнал бедствия на свою планету послать хотели, но мы-то к тому времени уже все просчитали и много чего у них отжали, особенно космический корабль и спутники. Так эти идиоты чуть не погубили целую планету.
Они же нам еще благодарными должны быть за то, что мы увековечиваем их души в своих сознаниях. Глупые, неспособные к метаморфозам существа! Кто еще может оказать им такую честь? Ведь когда-нибудь кто-то из нас может достичь Бессмертия, тогда и все, кого сожрал Бессмертный, тоже станут чем-то таким вечным. Даже если это вечность насекомого, застывшего в янтаре, но всяко же лучше, чем просто разложиться на атомы. И почему они никак не хотят это понять?
Можно подумать, мы специально совершеннее их. Правда, надо признать, научился я у них многому, да. Но, как бы там ни было, они всего лишь неспособная к метаморфозам низшая форма жизни. Хотя попадаются интересные экземплярчики. Тот Алекс, например, был ничего. Или это мне так просто показалось после столетия на одной «траве» из гидропоники?
В любом случае он представляется мне любопытным. Это их отношение друг к другу весьма необычно. У нас все враждуют и держатся друг от друга подальше, а то мало ли что, кто знает, когда другому взбредет в голову тебя сожрать? Метаморф метаморфу — друг, товарищ и еда!
Разве что родитель с детенышем живет бок о бок некоторое время, пока малыш не подрастет. Но и тогда они чаще всего расстаются навсегда, а если когда-нибудь и встретятся опять — кто-то кого-то может и сожрать. Да, мы не очень-то чтим родственные связи, а дружеских или там любовных, как у людей, у нас и вовсе нет. Иногда, правда, можем объединяться перед лицом опасности, вот например, когда космолет людишек захватывали.
Так что для меня человеческие межличностные отношения — это весьма любопытный предмет изучения. Я ведь, можно сказать, тоже своего рода ученый. Только я изучаю мир, поглощая тела и души живых существ. А после поглощения Алекса я, кажется, получше понял людей. По крайней мере, теперь я знаю, что они очень ценят эти их отношения и других людей. Оригинально, забавно и интересно.
До людей я и представить не мог, что другое существо, пусть даже мне подобное, может представлять для меня какую-то ценность. По крайней мере, не в качестве еды. Да, в этом Алексе много всего необычного: забота о другом живом существе — это что? И зачем? Зачем ему заботиться о ком-то, кроме себя? А ведь, судя по его воспоминаниям, это делало его очень счастливым.
Как вообще можно делать что-то для других, даже в ущерб себе, и быть при этом счастливым? Просто уму непостижимо. Разве это не глупость? Они же разумные! Да уж, люди не перестают меня удивлять. Я должен изучить их получше. Для этого надо будет поглотить еще и Анну — самку Алекса. Для полноты картины, так сказать.
6 — Проблематика колодца (Михей)
Ты должен понять, что, как только человек собирается помочь кому-либо, он становится беззащитным.
© «Пролетая над гнездом кукушки» Кен Кизи
До зари еще снег кружил. Но как солнышко чуть поднялось, так небо совсем прояснилось. Заискрился снег в утренних лучах, да с сосулек закапало. Вот я и вознамерился в лес сходить, пока тепло, силки проверить. В лесу живности дай Боже, хоть каждый день по силкам шастай, токмо не каждый зверь съедобен. Коли поймается какой-нибудь краснопятный олень али там шипастая лисица, так и приходится отпускать. Ну, или разве что жене на шубу пустить.
Порой бывало, и что-нибудь чудное попадало. Тогда я старосте нашему добычу-то относил, он энто на никудышниках пробовал и говорил, съедобно али нет. Вот, помнится, в предыдущий раз чудище с иглами по всему телу попалось, шипело, крысилось, укусить пыталось. Но я-то быстро его угомонил, навсегда.
Староста энто чудо никудышнику скормил, а тот взял, да и заболел. Три дня лихорадил, в конце концов решили последовать древнему обычаю и окунули болезного в прорубь. Согласно преданию, опосля энтого он должен либо быстро выздороветь, либо помереть. Так оно и случилось, помер никудышник. Больше игломордов никто в пищу употреблять не пытался.
Никудышники, оно, конечно же, проклятие рода человеческого, они же страшные, немощные да бестолковые. Однако без них никуда, на ком же съедобность живности и свойства лекарственных трав проверять? А бывает ведь, родится никудышник и тут же помирает. Сам, еще даже материнского молока не отведав. «То нам наказание за грех изобретательства наших предков, — глаголил батюшка. — Оттого дети наши и гибнут, что предки одиннадцатую заповедь нарушили». Ну и царствие им небесное.