Ратибор поморщился и нехотя ответил:
— Да кто ж этих богов разберет?
— А мама говорит, потому что снег — это цвет Древа Жизни. И стоит то Древо в центре мира, когда грехи человеческие переполняют чашу терпения, тогда цвет с Древа и начинает опадать. А коли мы бы безгрешно жили, так и зимы бы не было, все время лето… — мечтательно поднял глаза Славик.
— Много она знает, — фыркнул Ярополк. — Снег есть гнев Чернобога, а белый он, потому что гнева много! Вот железо когда куют, оно же белеет, так и снег, побелел от гнева. А все потому что Чернобог ненавидит все живое, оттого и посылает на землю мороз. Вон, видишь? Летучий суслик на ветке насмерть замерз.
— Да он спит, наверное, — неуверенно возразил Славик.
— Ага, спит, вечным сном! Оно и не дивно, на таком морозе кто угодно уснет навеки, даже с такой шерстью, как у суслика.
Помолчали, но недолго, Славик продолжил:
— А правда, что в реках живут русалки? А куда они деваются зимой? Река же замерзает, что же они все время подо льдом сидят?
— Спят, наверное, как рыбы, — ответил Ратибор.
— Ярополк, а правда, что ты русалку видел?
— Правда, токмо не русалка то была, а вырожденец.
— Да какой же это вырожденец, если у него чешуя по всему телу и глаза желтые с продолговатыми зрачками, как у полоза? — возразил Ратибор.
— Так я и глаголю, русалки не такие, у них токмо до пояса чешуя, а сверху кожа как у людей и еще груди. — Тут Ярополк сделал характерное движение, будто взял в руки две спелые дыни.
— Груди? — почесал белокурый затылок Ратибор.
— И волосы! — кивнул Ярополк. — А у того нечестивца ни грудей, ни волос — какая же это русалка? Истинно глаголю, то был вырожденец!
— Так разве же они в воде живут?
— А правда, что вырожденцы — страшные чудовища, созданные Чернобогом? — вставил свои пять копеек Славик.
— А то! — охотно подтвердил Ярополк и коснулся красного шрама, идущего от лба, через белый незрячий глаз и до самой бороды. — Один тот чешуйчатый чего стоил! Еле поборол его! А тот, который шрам мне оставил… Он-то уж точно посильнее любого медведя, да и побольше.
— Может, то и был медведь? — ухмыльнулся Ратибор.
— Да что же я медведя от вырожденца не отличу?! — обиделся Ярополк.
— А какой он был? — поинтересовался Славик.
— Весь в шерсти! И огромный! Намного выше меня! На каждом пальце по когтю размером с мой кинжал, а изо рта клыки торчат! И свирепый, что тот игломорд по весне!
— Ой, дядя Ярополк! И ты поборол его?
— А то! — расправил могучие плечи тот и добавил: — Только он шрам мне на память оставил, и теперь глаз не видит.
— Мама говорит, что вырожденцы тоже нам за грехи посланы, что они от Лукавого, — задумчиво заметил Славик.
— Твою маму послушать, так оказывается, что у нас грехов три телеги да маленькая тележка. А откуда их у нас столько? Я вон недавно видел, как молния оленя убила. А за что? Животные ведь лишены разума, а значит, и от греха свободны!
— А то был белопятный или краснопятный олень? — задумчиво почесал выбритый подбородок Ратибор.
— Краснопятный, а что?
— Так то животное Чернобога! Наверняка Перун его за то молнией и поразил!
— Что же он тогда всех краснопятных оленей не поубивал?! — скептически заметил Ярополк.
— Да кто ж его знает? — почесал белобрысую шевелюру Ратибор. — Может, он и того убивать не собирался? Просто не в духе был, выглянул из-за облака, а там олень бежит, ну он в него молнией и запустил.
— Хм, а что, здраво рассуждаешь, — одобрил Ярополк.
Дальше шли молча, только и слышно было, как снег скрипит под ногами, а летучие суслики невдалеке крыльями хлопают и утробно клекочут.
— Ну вот, почти пришли, — вздохнул Ратибор, когда они вышли из леса на просторную равнину с небольшим посёлком посреди.
Деревянный частокол тянулся ввысь на добрых два человеческих роста, но за ним можно было различить крыши деревянных домов и поднимающиеся в небо столбы дыма из дымоходов.
— А что, ратники, ладная выдалась охота? — поинтересовался часовой из сторожевой башни, когда они подошли к массивным вратам.
— Коли охотник проворный, то и Велес ему благоволит, — ответил поговоркой Ярополк и добавил: — Отворяй быстрее! Не видишь? Замерзли.
— Так ступайте прямиком на главную площадь, — посоветовал сторожевой, давая соратникам внизу знак открыть ворота. — Там как раз ведьму сжигать собираются: и поглазеете, и согреетесь.
Затея им, видимо, понравилась, потому что, как только ворота со скрипом разошлись, все трое, не сговариваясь, заспешили к центру посёлка.