Крейн отвечает с помятым лицом. Волосы собраны на макушке, отчего брови с острыми краями кажутся более угловатыми, чем обычно. Татуировка в форме буквы «С» покрывает большую часть правой стороны лица. Она, наверное, только что встала с постели, но в ушах у неё уже поблёскивают камушки.
Зевая, Крейн произносит:
– Чего тебе надо посреди ночи?
Я протискиваюсь мимо неё.
Тесные стены комнаты вытесаны из островной зазубренной чёрной породы. Здесь ничего нет, не считая плоского валуна, который мы выудили из моря. Крейн использует его в качестве стола. Прямо сейчас на нём стоит глиняная миска, до краёв наполненная апельсинами в сиропе. Я беру ломтик, позолоченный липкой патокой. Такое кушанье – роскошь.
– Слуга отца-земельщика сказал, что тот пребывал в хорошем расположении духа. Даже предложил подкинуть ещё один билет на арену, если надо.
– Гонка славы в самом деле поднимает всем настроение, а? Даже твоему отцу-земельщику, предпочитающему сохранять анонимность, – замечаю я.
– На очереди новость о твоём старике, который наконец-то займётся делом и перестанет обвинять тётушку Лилу в своём скудоумии.
Какой бы мрачной ни была шутка, я смеюсь.
– К слову об этом, я иду на базу. Нам нужны деньги.
На чёрном рынке базы можно найти что угодно. В частности того, кто займёт вам денег. Даже запасы медикаментов – их всегда можно пронести контрабандой на борт парома до острова Чандрабад, где медицинский центр университета породил целый мир нелегальных препаратов.
Чтобы попасть туда, я должна пройти через Террафорт, не вызывая подозрений, и мне нужно, чтобы Крейн прикрыла меня.
На лицо подруги падают не знакомые мне тени.
– Ты не обязана ничего делать.
– Аптекарь сказал, что взыщет долг через неделю. Не думаю, что земельщик оставил тебе столько серебра, что ты можешь погасить нашу задолженность и позаботиться о себе.
– Недалёк тот день, когда Варману придётся решать проблемы самому. Или когда Эмрик начнёт лучше думать головой. Но этого не произойдёт, если ты не перестанешь подтирать за ними.
Я уязвлена. В отличие от некоторых, у меня нет благодетеля, который, несмотря на совершённые ошибки, следит за тем, чтобы я была сыта, не проработав за всю жизнь и дня, или расплачивается с фармацевтами.
– Неважно, чья это вина, – огрызаюсь я. – Беда в том, что мама с Лирией будут страдать.
– Если продолжишь жить ради всех, кроме себя, никогда не покинешь остров.
Паточная сладость апельсина во рту превращается в песок. Я пришла сюда за помощью Крейн, не нравоучениями.
Так ли легко покинуть мир, в котором только вода да десять участков земли на тысячи миль во всех направлениях? Есть только два способа выбраться отсюда: выйти замуж, как сказал папа, или сбежать.
Учитывая то, что происходит с мамой, я скорее прыгну в кишащий рапторами океан, чем стану чьей-то женой. А побег? Ха. Этот способ вообще не в счёт.
На меня откроют охоту.
И, скажем, мне удастся сбежать: как я буду жить без мамы с Лирией? Мамы, жизнь которой вращается вокруг нас, которая терпит нашего никудышного отца ради нас. И Лирии, младшенькой, которая напоминает нам каждый день, что мы всё ещё люди и способны любить.
Как Эмрик будет без меня? Посмотрите, что случилось вчера.
– Корал, – раздаётся пронзительный голос Агаты, попечительницы Крейн. Она стоит в дверях, голова и лицо замотаны шарфом, хотя она в помещении. Должно быть, Агата заметила повисшее между мной и Крейн напряжение, поэтому пытается сменить тему. – Ты пойдёшь регистрироваться на гонку славы позже, дитя?
– Я здесь как раз для этого, Агата, – вру я с улыбкой. Регистрация – последнее, о чём я думаю, но я скажу что угодно, чтобы вытащить Крейн на улицу. Я поворачиваюсь к ней. – Ну же, присоединяйся. А не то я пойду одна. – Пусть теперь скажет «нет». Сейчас посмотрим, как Агата воспримет её отказ. Наверное, решит, что мы поссорились, что лишь вызовет у неё подозрение, что Крейн вместо этого проводит время с мятежниками. А это никому не нужно.
Крейн ещё не открыла рот, а её хмурый взгляд уже говорит то, что мне нужно знать.
– Ладно, иду.
Солония сужается посередине, к юго-западу от нашего жилища. Западная сторона острова представляет собой отвесную скалу, возвышающуюся изолированным пиком. Внутри находится лощина, которую земельщики превратили в свой дом, Террафорт.
Вход в Террафорт наполовину уходит под землю. По обе стороны большие башни, увенчанные сиренами, чтобы приглядывать за океаном. Откидная дверь, выполненная целиком и полностью из заргинина и дважды упрочнённая, поднята, словно навес. Приди однажды Панталасса взыскать свой долг с человечества за то, что оно всё ещё не покинуло сушу, дверь выдержала бы её силу, защитив всё, что внутри.