На нескольких других мониторах идёт прямая трансляция из квартиры Аманды Гласк — и там не происходит ничего подозрительного. Двое других подозреваемых выглядят так, словно с головой погружены в свои дела и даже если и знают что-то о том, что творится в доме Рейнарда, то не подают вида. Здесь точно что-то не так.
— Но ведь ты можешь что-то сделать, — на этот раз в разговор вмешивается Лайт. Их суета раздражает и мешает думать. — У тебя полно связей, ты детектив с мировым именем. Ты умудрился нанять агентов ФБР для слежки за подозреваемыми в Японии, но говоришь, что не можешь связаться с кем-нибудь ещё и предотвратить эти убийства? У нас на руках буквально чистосердечное признание, этого человека уже можно арестовать!
Нельзя. У них нет против него таких же неопровержимых улик, как против Мисы — в отличие от неё, Рейнард нигде не оставляет никаких следов — и он не приходит в полицию сам, как делает это в своё время Лайт, сдавшись их группе расследования. Ситуация совсем другая. К тому же, даже если в этих убийствах виновен именно Рейнард, Эл уверен — ко всем остальным он не имеет никакого отношения.
Ему просто нужно ещё немного времени. Совсем чуть-чуть — подойдет и возможность посидеть в тишине хотя бы пять минут.
— Прекратите оба, — он мрачнеет и отмахивается от них. Ведёт наблюдение. — Сейчас я могу лишь попросить Уэди проверить его квартиру. На этом всё. Может, он всё-таки прячет где-то орудие убийства или устройства связи. Возможно, он лишь передаёт данные настоящему Кире. Но арестовать его по причине того, что он желает кому-то смерти мы не можем. Это смешно.
Нет, ему ни капли не смешно. Ему до жути интересно и он буквально чувствует как у него зудит где-то в мозгу. Ещё немного и он сумеет дотянуться до разгадки. Эл ощущает привычный мандраж — наверное, что-то подобное испытывают любители азартных игр в ожидании броска костей.
Рейнард Гласк называет имя своей дочери, и в помещении устанавливается звенящая тишина.
Не обращая внимания ни на присутствующих в комнате, ни на остатки своего кофе, Эл внимательно наблюдает сразу за тремя мониторами и по привычке покусывает большой палец левой руки. Поведение Аманды Гласк не меняется — она продолжает что-то писать в планировщике, а затем захлопывает тот и выходит из своего кабинета. Поведение Теру Миками тоже остаётся прежним — он до сих пор читает какую-то книгу, отвлекаясь лишь в тот момент, когда дверь комнаты с шумом открывается. Получается, что если за убийствами стоит один из них, то и им не нужно что-то для этого делать. Или же они просто ждут.
Однако слова Рейнарда Гласка переворачивают ход дела с ног на голову.
— Мы будем ждать, — произносит Эл вслух. — Если в ближайшие дни погибнут все названные им люди, включая подозреваемую Аманду Гласк, значит, теория о том, что третий Кира — Рейнард верна. В том случае, если кто-то останется в живых, особенно, если это будет Аманда Гласк, я буду считать верной теорию о том, что третий Кира — это она.
Он уверен, что в квартире Рейнарда могут найтись доказательства их вины. Не так важно, чьей именно она окажется.
— Но Рюзаки!..
— Нет, — грубо чеканит он. — Мы не можем позволить себе упустить возможность. К тому же, если кто-то из них убийца, то все эти люди уже обречены. Сохраняйте спокойствие.
Он закроет это дело. Неважно, скольким придётся ради этого пожертвовать.
========== 38 ==========
Комментарий к 38
Lord of the Lost — See You Soon
«Close the circle, come to an end Metamorphosis begins Please hold your promise and let me forsake Metanoia and the laughing grounds of hate»
06/2008
Проходит всего три дня с того момента, когда отец Аманды Гласк называет её в качестве очередной жертвы своего амбициозного плана.
Она сталкивается с несколькими полицейскими буквально посреди улицы — на ближайшем к высотному зданию, что принадлежит её корпорации, перекрестку. Их лица закрыты, — и это её не удивляет — но она видит их имена. Ни одного знакомого. Значит, три дня? Не так много, как ей хочется.
Но Аманда догадывается, что ошибается сама. И на этот случай у неё тоже готов план. Она не может позволить себе не подготовиться к очевидному исходу — это дурной тон.
— Вы арестованы, госпожа Гласк, — мужской голос звучит глухо и грубо. — По подозрению в массовых убийствах.
— Называйте вещи своими именами, офицер, — спокойно говорит Аманда и протягивает вперёд обе руки. Сопротивляться аресту не только не хочется, но ещё и бесполезно. — И не забудьте сообщить мне, что я имею право хранить молчание и позвонить своему адвокату.
Никто ей не отвечает. Один из офицеров недовольно фыркает и всё-таки надевает на неё наручники, а затем уводит в сторону патрульного автомобиля. Аманда гадает, решит ли мистер детектив говорить с ней самостоятельно или вновь пришлёт мистера Морелло. Интересно, радуется ли тот тому, что остаётся в живых? Лично она — очень. Группа расследования так старательно делает из него жертву и ждёт, что его уничтожат, что сейчас это сыграет ей только на руку.
Аманда Гласк привыкает нести ответственность за свои решения. За все, даже самые сумасшедшие и ошибочные.
На глаза ложится плотная повязка, и это ещё раз доказывает ей, что мистер Эл ничего не знает о том как Кира совершает своё правосудие. Ей недостаточно просто взглянуть на человека, чтобы покончить с ним, а её руки плотно скованы наручниками — она при всём желании не сумеет записать в тетрадь ни единого имени. Тем более, что та уже третий день как в руках у Рэм.
Тем лучше.
Теперь её руки не просто скованы наручниками — плотно зафиксированные за спиной, где-то на уровне поясницы, они неприятно ноют и затекают. Новая повязка, закрывающая её глаза, настолько плотная и тяжелая, что кажется сделанной как минимум из плотного пластика, если не из металла. Ей не удается двинуть даже ногой. Аманда усмехается и гадает, насколько всесильным мистер детектив представляет себе Киру.
Она надеется, что его представления совпадают с её желаниями.
— Вы понимаете, почему оказались здесь, Гласк? — искаженный множеством фильтров голос звучит откуда-то сверху и эхом отскакивает от стен, словно в этом помещении и ничего кроме этих стен и нет.
Аманда представляет себе нечто, напоминающее закрытую палату в психиатрической клинике.
— Вы знаете, мистер детектив, моё понимание начинает медленно таять, — спокойно отвечает она. — Я могу понять арест, но подобное содержание подозреваемых — это нечто за гранью. Вы же и сами понимаете, что это не имеет ничего общего с установленными законом нормами, не так ли?
— С каких пор вас волнуют законы?
— А вас?
Она не походит на жертву и вовсе не боится. За свою короткую жизнь Аманда Гласк успевает побывать в переделках худших, и устроенное детективом представление не идёт ни в какое сравнение с той влажной, пропахшей кровью, лекарствами и чернилами канализацией из её детства. Сюда она приходит почти добровольно и прекрасно знает, что её ждёт.
Ей даже есть, что рассказать мистеру Эл. Она почти уверена, что допрос ведёт именно он.
— Не юлите, — даже сквозь фильтры его голос кажется излишне флегматичным. — Вас задержали по подозрению в том, что вы — третий Кира. В квартире вашего отца в Лос-Анджелесе мы обнаружили несколько прослушивающих устройств и все они передавали информацию именно вам. Несмотря на то, что имена жертв называл он, убийства должны были совершать вы.
— Скажите мне, мистер детектив, а его вы тоже задержали? Заказчик — лицо не менее виновное, чем исполнитель.
Аманда улыбается и пытается расслабиться, насколько это возможно в её положении. Так и не успевшие зажить раны на спине ноют каждый раз, когда она задевает их руками, а ноги то и дело прошибает болью. Это даже хуже, чем целый день простоять на каблуках.
— Вы пытались его подставить? Скорее всего, вам удалось, но с этим будет разбираться полиция Штатов.
— Замечательно, — говорит она с воодушевлением. У неё нет права дать слабину или отступиться от заранее намеченного плана. Она знает, что отсюда уже не выйдет.