Солнце, и точно, клонилось к закату, от людей и лошадей, от еще сражавшихся, бегущих, стоявших в резерве, от знамен, фургонов и пушек протянулись длинные тени, от закатной стороны к восходной.
— Резонно, — кивнул Сварог. — Встанем на ночлег на опушке… а лучше будет, если углубимся немного в лес. Чтобы, если рискнут прорываться, врасплох не застали. В лесу можно накопить сколько угодно сил, а с опушки и не заметишь…
— Да, это азбука, — сказал Гарайла. — Все готово, государь. Половина наших рассредоточена вокруг леса. Половина войдет в лес. Я дал приказ: огнестрельным оружием по возможности не пользоваться, брать всех женщин живьем. Приказ прошел сверху вниз, от полковников до сержантов. О наградах и вознаграждениях объявлено. По предварительным данным, их в лесу тысячи три. Думаю, нам удалось перебить всех нелюдей…
«По подсчетам навьев было тысячи две, — подумал Сварог. — У Орка в Горроте — не более двухсот. А где остальные, хотелось бы знать?»
Но главное не в этом. Он прекрасно видел с холма, как на поле, где лежали порубленные навьи, ходят люди, одетые под военных. И там же стоят три виманы — точнее, замаскированные под них самолеты. Даже самые ярые ревнители традиций не подкопаются — потому что это не самолеты Сварога, а замаскированные под них виманы девятого стола и восьмого департамента. Прилетевшие сюда в рамках операции по сбору улик, то бишь навьев, а под местных замаскированы, всякому ясно, в целях конспирации. И когда там, наверху, получат убедительные доказательства, что Дали использовала навьев, дело примет совсем другой оборот — и шептуны заткнутся, и против Дали можно будет использовать кое-что посерьезнее. Неопровержимые доказательства налицо, попробуйте возразить…
…Он провел эту ночь, завернувшись поверх мантии хелльстадского короля в теплый плащ, у догоревшего уже костра. Смотрел вверх, где акварельно-серое небо понемногу становилось акварельно-синим, и последние звезды таяли, исчезали. Уснул поздно — гонял над лесом прихваченных с собой Золотых Шмелей. Донесения были утешительными: мятежники вовсе не пытались собраться в компактную массу и идти на прорыв крупными силами. Они рассыпались по лесу мелкими группами и затаились, не разжигая костров, конные и пешие. Никаких признаков единого командования, никакого формирования больших сил для прорыва. Судя по разговорам, подслушанным Шмелями, там царило общее уныние — та фаза, когда вдоволь погулявшие и побуянившие мятежники начинают понимать, что гулянка кончилась, и они оказались, цензурно выражаясь, в глубокой дыре… С рассветом обязательно отыщутся те, кто пойдет сдаваться. Быть может, как и в прошлых случаях, уже рассеивается напущенный на них магический морок — было бы совсем хорошо. Если у Дали закончились Черные Семена или что там у ее есть — еще лучше. Для людей, скованных магией, они драпали в лес что-то очень уж проворно, практически все, оставшиеся на своих ногах.
Он не мог понять, отчего подхватился ни свет ни заря. Потом только догадался — от тишины.
В расположении войск тишины не бывает, на несколько часов укладываются подремать посменно, бодрствующие тихо беседуют, кони позвякивают сбруей, тихонько говорят пароль и отзыв часовые, обязательно слышны шаги караулов. Такой пронзительно-мертвой тишины просто не должно быть…
А она стояла, такая, что падение сосновой шишки показалось бы громом…
Выпроставшись из-под плаща, Сварог встал на ноги. Ближайшие кони, чьи поводья обвязаны вокруг вбитых в землю острых колышков, стоят неподвижно, как статуи, отсюда видно — то же самое и с остальными конями Медвежьей Сотни. Словно диковинный парк статуй, ни один и ухом не поведет, не шелохнется, не взмахнет хвостом. А поодаль, меж деревьями — неподвижно лежат люди в кирасах и рокантонах, сжимая оружие. Еще один, и еще, и еще… Гланцев словно неодолимый сон скосил.
А чуть поодаль лежали гармы, тоже казавшиеся мирно спящими — бока вздымались, лапы подергивались, как бывает, когда собакам снится, что они куда-то бегут.
Он стоял, положив руку на топор, голова была ясной. Что-то непредвиденное все же произошло, и уж, безусловно, не к добру… Еще один сюрприз противника.
Потом он увидел. Справа из леса на большую поляну тянулись полосы светло-фиолетового тумана, толстая струя разделилась на множество мелких, тянувшихся к лагерю, опутавших и людей, и коней, и гармов, выпустила длинные полосы в сторону часовых, тоже касаясь их голов и тел.
Подбежав к ближайшему часовому, Сварог присел над ним на корточки: жив, никаких сомнений, дышит равномерно. Тряхнул за плечо — бесполезно. Ни с чем похожим он прежде не сталкивался, но откуда это взялось, не сомневался.