Второе управление восьмого департамента как раз и было чем-то вроде тайной полиции, смотревшей исключительно за ларами, начиная с принцев крови, — можно сказать, с интагаровским размахом, даже почище, потому что у Интагара не было тех технических средств, коими в изобилии располагало второе управление. Агентуры, правда, было меньше, чем у Интагара внизу.
Сварог ответил самую чуточку смущенно:
— Сводки и донесения ко мне поступают регулярно, конечно… но, признаюсь, я на них не обращаю особого внимания. Так, бегло проглядываю — главным образом, чтобы узнать, кто именно ко мне недоброжелательно настроен. Ничего серьезного — болтовня на трезвую и пьяную голову. Уныло ноют, какая я скотина, узурпатор, наглец, нарушитель традиций и так далее. Никогда эта трепология не выливалась в нечто конкретное…
Он осекся. Канцлер смотрел на него широко раскрытыми глазами, словно на некое чудо морское. В его взгляде многое смешалось: и несказанное удивление, и злость, и даже страх (каковой впервые на памяти Сварога Канцлер выказал). Холодок прошел по спине от такого взгляда. Что-то здесь было не так, определенно не так…
Потом Канцлер сказал странным голосом (как никогда прежде не говорил) — так, словно выговаривал каждую букву отдельно:
— То есть как? А материалы по Агоре на вас не произвели никакого впечатления? Этого просто не может быть…
— А что такое Агора? Полное впечатление, что это слово пишется с большой буквы, но что оно означает, я представления не имею.
— Не шутите так, лорд Сварог, — тихо сказал Канцлер. — Самое неподходящее время для шуток.
Впервые в жизни его лицо пугало Сварога.
— Честное слово, Канцлер, я и не думал шутить, — сказал Сварог, охваченный смутным предчувствием чего-то крайне нехорошего. — Я и в самом деле представления не имею, что такое Агора. Признаться, за все эти годы я не вникал во многие обычаи и уклады Империи — те, что были неактуальны, никакой пользы мне не приносили… Об Агоре я слышу впервые в жизни.
Канцлер раздумывал буквально несколько секунд. Потом включил один из своих компьютеров и распорядился сухим приказным тоном:
— Операцию «Метеор» немедленно в действие. По полной программе.
И выключил компьютер, глядя на Сварога все так же странно. Сварог прекрасно знал, что Канцлер способен порой моментально принимать серьезные решения — и, между прочим, всегда полезные и верные. Еще и потому он столько лет остается Канцлером. Вот и сейчас явно было принято некое решение — но в чем оно заключалось?
— Может быть, вы не знаете, что такое Золотые Сотни?
Ну, уж это-то Сварог знал — поскольку речь шла об актуальной, действующей структуре, к которой и он принадлежал…
Везде, и на земле, и в Империи (и на Земле в разные времена) кроме официальных, прописанных в законах структур действовали еще и, так сказать, неофициальные, неформальные. Так обстояло и на Таларе. Крестьяне и члены Гильдий делились на «сотни», причем они далеко не всегда состояли именно из ста человек — иногда больше и иногда меньше — а количество их зависело от размеров деревни или города, где-то сотен имелась пара десятков, где-то деревушка или городок составляли одну-единственную сотню. Занимались они всевозможной мелочевкой, тем, что не было смысла выносить на рассмотрение официальных инстанций, решали разные бытовые вопросы, наказывали за мелкие прегрешения, которые опять-таки не заслуживали обращения в суд или Совет Гильдии. Нечто вроде профсоюза, одним словом. У Сословий были свои сотни, а у дворян свои — примерно с теми же функциями, конечно, с поправкой на общественное положение.
Точно так же и лары — что таларские, что сильванские — с незапамятных времен делились на Золотые Сотни. В принципы, по которым они были созданы, Сварог не стал вникать — потому что это относилось к тем самым ненужным ему в работе и в жизни третьестепенным мелочам. В свое время он просто-напросто принял к сведению, что приписан к такой-то Золотой Сотне, на том и успокоился. Дело в том, что, в отличие от земных аналогов, всегда работавших очень активно, Золотые Сотни, как Сварог быстро обнаружил, были одной из архаичных традиции, вроде гвардейцев в медвежьих шапках у Букингемского дворца. За все эти годы его Золотая Сотня собиралась только дважды: один раз пышным банкетом отмечали юбилей Старосты Сотни, второй — скопом принимали в члены Сотни сразу дюжину юношей и девушек, достигших совершеннолетия, — чисто формальная процедура, обставленная крайне торжественно, но недолгая и удручающе скучная…