Лир внимательно слушал, что он говорил детям и со временем даже начал кое-что понимать в этом — речи Аевела были не так уж и мудрёны.
Из уст Аевела Лир также узнал, как устроен мир, в котором он проживал. Это произошло вечером, когда Аевел, сидя в большом зале, в кресле, неподалёку от клетки Лира, в окружении племянников, двоюродных племянников, внучатых племянников, повествовал:
— Раньше никогда ничего не существовало, кроме безграничного и пустого Чёрного Океана. До тех пор, пока в его волнах не появилась Великая Тыква. Внутри этой тыквы была мякоть и множества семян, но все они были неодинаковы: одни были золотые, другие — серые, третьи — чёрные. И сама по себе Тыква ничего не значила до тех пор, пока в нём не появилось Живое Семя, наделённое смыслом и сознанием. И однажды это семя лопнуло и из него вышел великий бог Так. Он огляделся кругом и окружающий его мир показался ему пустым и скучным. И тогда он взял самое большое из золотых семян и вдохнул в него своё божественное дыхание. И семя превратилось в солнце, которое сияет нам и по сей день, согревая нас и радуя своим светом. Ничего нет на свете красивее солнца! И тогда Так начал начинять своим дыханием и другие семена, но они обращались уже только в маленькие звёзды. Внутри Великой Тыквы стало очень светло. А Так собрал всю мякоть со стен Тыквы, плотно сбил её и вот — появилась твердь, которая и стала нашей Планетой. И, поскольку мякоти касались божественные руки Така, то на ней и появилась жизнь: океаны и реки, выросли величественные горы, проросли деревья, травы и цветы, а затем появились многочисленные твари. Но, думаете, великий Так остановился на достигнутом? Нет, он занялся семенами Тыквы. Из золотых семян он создал других богов, который стали для него помощниками в управлении мира, созданного им. И серых сотворил людей, которым было предназначено строить храмы и славить богов, потому что для богов очень важна слава и почитание. А вот из чёрных произошли демоны, которые являют собой зло. Но ведь и зло тоже необходимо людям, потому что, не познав зла, никто не оценит добра.
Дети внимательно слушали его, ловили каждое слово. Голос Аевела, его манера рассказывать, были завораживающими, как гипноз. Наступало умиротворение и хотелось просто плыть по течению и казалось в эти минуты, что что бы в мире ни произошло — просто стоит покориться судьбе и только слышать это голос — голос разума и бесконечного покоя.
Внезапно очарование голоса Аевела было нарушено мерзким возгласом, донёсшимся откуда-то из-за спин детей:
— Какая чушь!
Аевел и его слушатели разом вздрогнули, как от удара разрядом электричества. Никто не мог понять, кто осмелился это произнести, нарушив идиллию повествования.
— Кто, кто это сказал? — воскликнул Аевел, не веря своим ушам.
— Это я сказал! — отозвался из клетки Лир, глядя на него и детей недобрыми глазами.
Аевел поднялся с кресла и приблизился к клетке, остановившись в трёх шагах от неё.
— Что ты можешь понимать, поганая тварь! — с презрением произнёс он.
— А вот могу, — сквозь зубы процедил Лир. — Думаешь, в одних только демонах зло?
— Конечно.
— А может, в самих людях?
Аевел оторопел. Такого он никак не мог ожидать. Чудовище умело говорить, но рассуждать?.. Правда, оно и говорило редко, прожив во дворце Аевела после приобретения его уже несколько месяцев. Его кормили сырым мясом, поили родниковой водой, иногда давали молоко, иногда — камни. Оно росло, его пересадили в клетку побольше, оно выглядело уже как двенадцатилетний подросток. Оно притихло, оно просто сидело в клетке — и всё. Если кого что в нём и забавляло то только то, как он ел камни. Поэтому его и не переселяли в казарму. Ну, иногда оно что-то говорило, какую-нибудь грубость, которая всех смешила. Он являлся чем-то вроде комнатного попугая, даже предполагалось, что он бессмысленно повторяет чьи-то слова, не вдумываясь в их смысл. А теперь вот как: у него, оказывается, всё это время было собственное мнение!
— Почему это ты думаешь, что зло в самих людях? — растерянно пробормотал Аевел, не зная, как реагировать на такой сюрприз.
— А как ты думаешь, кто тебя обкрадывает: демоны или люди, работающие на тебя? — на телячьей физиономии Лира появилось подобие злой ухмылки.
— Меня обкрадывают? — Аевел опустил руки и растерялся ещё сильнее. — Почему ты так решил?
— А ты думаешь, о чём говорят в этом зале слуги, когда в нём нет тебя, но есть я? Они заботятся о том, как побольше украсть у тебя. Разве это не зло? И ведь ты раньше при мне говорил этим детям, что воровство — это зло. У тебя все крадут. И слуги на больших должностях, и на маленьких. И родственники твои крадут. И дети тоже. А я демон, но не краду. Так в ком зло тогда, скажите мне, в демонах или в самих людях?
Аевел покраснел до самых корней волос. Он догадывался, что у него крадут все подряд, но не придавал этому значения, мудро рассудив, что красть у него стал бы любой, искусившись его несметным богатством, значит, разумнее было бы ценить в людях не повышенную честность, а то, что они преданны и крадут не так много, как могли бы. Но слышать о том, что его обкрадывают, ему не хотелось, чтобы не чувствовать себя дураком, позволяющим кому-то делать это.
— Скажи лучше, откуда ты знаешь, что ты демон? — постаравшись снисходительно улыбнуться, спросил он.
— А разве я не слышу это от всех подряд, даже от ничтожеств, чистящих мою клетку от экскрементов? — хмыкнул Лир. — Уже все знают, что скала демона Каджи полюбила корову, которая родила меня. И вы меня боитесь, как могли бы бояться демона, иначе бы не держали в клетке.
Аевел продолжал натянуто улыбаться.
— А что бы ты сделал, если бы тебя из клетки выпустили? Что бы ты сделал со своей свободой?
— А что со свободой делают? Ею пользуются. И как я могу ответить на твой вопрос, если недостаточно знаю окружающий мир, чтобы знать, что я бы сделал?
— Да ты, я смотрю, мудрец! — расхохотался Аевел. — Клянусь, всё гораздо забавнее, чем я предполагал!
Демон Лир вызвал в нём повышенный интерес. У этого существа уже прорезались рожки, как у самого настоящего телёнка и на теле появлялись первые признаки развитых мышц. И у него был слишком умный и проницательный взгляд. Он был поистине страшен, но не опасен за прутьями клетки.
С этого дня Аевел частенько беседовал с Лиром, о многом рассказывая ему. Когда приезжали купцы с новостями, творившимися в мире, Лир внимательно слушал и их.
Однажды он попросил Аевела обучить его грамоте и тот решил выполнить его просьбу, просто из любопытства, что станет представлять из себя грамотный демон. И Лир поразительно быстро выучился читать. Аевел даже приносил ему книги из своей богатой обширной библиотеки.
Так протянулось пять лет.
Аевел из клетки его не выпускал. Ибо Лир за пять лет вырос более, чем на два метра в высоту, оброс грудой мускул, обрёл крутые рога и чёрная густая шерсть его свисала с головы длинными космами, а волосы на груди и спине переходили в более короткую шерсть. Его мощные пальцы легко крошили булыжники — такая в них была сила.
Лира пересадили в клетку величиной с небольшую комнатку и прутья на ней были очень, очень толсты и перекрещены, чтобы было не так просто раздвинуть даже такому могучему существу, как демонобык. Поскольку он зарекомендовал себя, как существо, хоть и опасное, но разумное, ему была предоставлена широкая кровать вместо охапки соломы, стол, за которым он мог принимать пищу и складывать книги и ночная ваза с ширмой.
Ему даже было выдано кое-что из одежды: набедренная повязка. Это было сделано для того, чтобы не смущать видом его обнажённых гениталий восемнадцатилетнюю девушку Марионилу, дочь смотрителя библиотеки, приносившую Лиру книги по его заказу и забиравшую их после прочтения.