Да и генерал Вири поблажек не сделала, гоняя её то по одному, то по другому поручению.
День проходил за днём в изнурительных трудах и Эльга всё чаще задавалась вопросом: а так ли она была права, покинув родительский дом и подвергнув себя этим безрадостным истязаниям? Всё чаще склонялась она, чтобы покинуть лагерь женщин-воинов и вернуться в Абрази.
Женщины-воины недолго простояли лагерем под Абрази. Им необходимо было продвигаться на север Фаранаки, к княжеству Лагала, куда звал их тамошний князь Хиф, воевавший со своим соседом. Оба князя предпочитали нанимать для войны женщин.
Кочевая жизнь оказалась нелегка, Эльгу заставляли постоянно заниматься погрузкой всевозможных вещей на телеги, поднимать такие тяжести, что в глазах темнело.
Терпение её кончилось, когда офицер Ланкана ударила её хлыстом. Молодым женщинам-воинам было поручена пробежка по кругу, Эльга отстала от других и её наставница решили подбодрить её, хлестанув хлыстом по икрам.
Эльга приняла твёрдое решение: она возвращается домой. Дома, конечно, её ждут упрёки, насмешки, наказание. Но всё это ещё кое-как можно вынести, не то, что этот ад. Она продумывала, как сообщить об этом генералу Вири.
И она никуда не возвратилась. Потому, что в лагере, на ту пору разбитом в ста километрах от Абрази, произошло событие, привязавшее её к судьбе женщины-воина: в лагерь пришли мужчины. Они явились не с мечами и не с требованием, чтобы сумасшедшие бабы убирались подальше от их города. Это были юноши, весёлые, улыбчивые, их время от времени нанимала генерал Вири для того, чтобы поощрить молодых своих воительниц, а кое-кому и помочь лишиться пресловутой девственности.
Когда юноши появились в лагере, женщины приветствовали их довольными криками и смехом, кто-то пытался хлопать юношей пониже спины или щипать за ягодицы. Женщины-воины были убийцами, они были жестоки, беспощадны и своенравны, но они не были мужененавистницами. Более того: многие из них любили мужчин даже больше, чем следовало.
Юношей завели в один из шатров и завешали полог. И ни одна из воительниц не смела заходить туда без разрешения генерала Вири. Именно генерал решала, кому предстояло провести время с молодыми людьми.
Она взяла под локоть Эльгу и повела ту к шатру с юношами первой.
— Ты достойно выдерживала все эти нелёгкие испытания, что свалились на тебя, — говорила она дорОгой, — и заслужила награду. До сих пор ты знала только тяжёлую сторону судьбы наших женщин, теперь пора узнать и сладкую. О нас многие говорят, что мы — бандитки и бродяжки, не нашедшие себе места в жизни, но это не так. На самом деле у нас есть идеология, культура, цели, заповеди. И главная из них — всё должно служить удовольствию женщин. Не тех жалких существ женского пола, что прячутся за спины своих мужей и стараются залезть на их шеи, а тех, настоящих, что твёрдо стоят на собственных ногах и берут на свои плечи любые тяжести и выносят их. Что не знают страха, ставят превыше всего гордость, что ценят свободу и готовы ради неё на всё. Свободная женщина-воин не должна отказывать себе ни в чём только ради условностей и дурацких правил. У женщин-воинов свои правила. Вот одно из них: если женщина хочет мужчину, то пусть выбирает себе понравившегося и проводит с ним время в приятных играх! — огромный рот Вири растянулся в улыбке от уха до уха.
Эльга смутилась. С детства ей внушалось, что девушка обязана быть скромной и принадлежать только законному мужу, а что теперь она слышит от генерала Вири?!
— Меня учили не так, — с трудом выдавила она из себя.
— Тебя многому чему учили не так! — небрежно отмахнулась генерал. — Не учили свободе и радости. Не пора ли переучиваться, детка?
Она откинула полог шатра и ввела Эльгу внутрь.
Шатёр был освещён огоньками в лампадках и Эльга ясно рассмотрела человек двадцать юношей, сидевших в кружок. Они разом повернули лица в сторону генерала и Эльги.
Прежде мужчины, бросив на неё мимолётный взгляд и, вероятно, не обнаружив в её внешности ничего привлекательного, равнодушно отводили глаза. Теперь же молодые люди пристально смотрели на неё, приветливо улыбаясь. Эльге стало от этого приятно.
— Выбирай любого, — Вири обвела рукой круг из парней. — Выбирать должна женщина, а мужчина — терпеливо ждать, пока он будет кем-нибудь выбран. Так должно быть, но, увы, так заведено не везде. Чего не скажешь о нашем лагере. Здесь женщина поступает так, как захочет. Выбирай, Эльга, себе партнёра, который заберёт твою девственность.
Эльга, воспитанная в девичьей скромности и сдержанности, всё ещё внутренне робела, но ей было стыдно показать перед генералом свою нерешительность. Она обошла круг из сидящих на кашме парней и выбрала одного из них — вихрастого, с широкой белозубой улыбкой и шальными глазками.
Затем ей и её избраннику было велено идти в соседний маленький шатёр, где они могли провести вместе пару часов.
Оставшись наедине с мужчиной, Эльга и вовсе смутилась донельзя, абсолютно не зная, как себя вести и сильно от этого страдая. По счастью, её партнёр, видимо, отлично разбирался в том, как следует обращаться с женщиной, которую его наняли развлекать.
Улыбаясь, он приблизился к Эльге и взял её за руку.
— Меня зовут Хали, — представился он, — а как твоё имя, красавица?
— Эльга, — буркнула девушка, краснея до корней волос. — Но я не красавица. Никто никогда не считал меня красавицей, да и у меня самой есть и глаза, в зеркало они смотрели.
Хали не прекращал улыбаться. Он обладал способностью говорить, одновременно улыбаясь, казалось, так было устроено его лицо, его губы — в вечной улыбке.
— Мне ты очень нравишься, — он положил ладонь на её обнажённую талию. Она была теперь одета, как все воительницы: в кожаные шорты и топик. — И я не считаю тебя некрасивой. Ты просто прелестна!
Эльга, наконец, тоже заулыбалась. Она подозревала, что молодой человек льстит ей, но лесть была так приятна, что нельзя было не расцвести от неё душой. Несомненно, он говорил такие комплименты всем женщинам, которым ему полагалось доставлять удовольствие, Эльга догадывалась об этом, но уже было сладко от того, что мужчина стремился угодить ей, той, кому никто никогда не угождал. Прежде все похвалы и восторги доставались лишь Ялли, а Эльге оставалось лишь завидовать.
— Воительницы любят нас, — продолжал Хали, — а мы уважаем их, что бы там ни говорили другие неотесанные мужики про вас. Нас восхищают сильные и храбрые женщины, которые не бояться даже сражаться, которым всё по плечу!
— Ну, я-то ещё недостаточно сильная и храбрая, — хмыкнула Эльга. — Я новичок в этом лагере и трудности вот-вот сломят меня.
— У тебя всё впереди! — заверил её Хали, продолжая ласкать и гладить тёплыми ладонями её нагие части тела. — От тебя веет духом геройства. Я уверен, тебя ждут великие подвиги и достижения!
Эльга окончательно сомлела от его ласк и вдохновляющих речей. Этот малознакомый юноша говорил и делал всё так, как хотелось ей и это опьяняло её.
Он ловко и умело стянул с неё кожаные шортики, расстегнул застёжки на топике, снял и его.
И Эльга рассталась с девственностью с таким наслаждением, какое перепадает на долю не каждой женщины.
И в тот день она поняла, почему женщины-воительницы держатся за свою свободу и готовы платить за неё преодолением величайших трудностей, сражаясь, рискуя жизнью. Они хотели жить только по-своему, только так, как желали сами, не слушая никого. Это стоило очень дорого, но они не стояли за ценой. И теперь те же ощущения были и у Эльги. И это привязало её к лагерю женщин-воительниц.
В дальнейшем она узнала и большее, чем жили воительницы, так резко отличавшиеся от других женщин Фаранаки.
Воительницы пользовались косметикой и красили лица, тогда как для обычной женщины Фаранаки это считалось бесстыдством, допускался лишь лёгкий, едва заметный макияж, яркий же и броский мог поставить на неё клеймо женщины лёгкого поведения.
Эльге также предложили воспользоваться пудрой, помадой, тенями для глаз и прочими атрибутами косметики для лица. Поначалу она привычно смутилась, не решаясь сделать это, но сотник Хайри, поначалу так неприветливо встретившая её в лагере, а теперь ставшая для неё чуть ли не подругой, уговорила её. Эльга не умела пользоваться косметикой и неумело размалевала лицо, а после, взглянув на себя в зеркало, закричала от ужаса.