И через несколько дней после того, как это послание было отправлено Бефоку, княжеству Шабоне была объявлена война от Кабузы.
Причём, это было сделано как-то странно: Ялли находилась в детской, когда к ней попросились на приём одновременно два посланца и один из них доставил ей письмо от Бефока о том, что он объявляет ей войну, второе было донесением от пограничных воительниц о том, что войска из Кабузы уже приближаются к юго-восточной стороне города Шабоны — вооружённая до зубов конница. Бефок не дал ей времени на подготовку к войне с ним, напав почти внезапно.
Ялли заломила руки. Эльга не могла предводительствовать своим воительницам. Она была беременна от кого-то из пяти своих любовников и тяжело переносила это состояние. Её постоянно тошнило, она страдала от отёков и слабости, ей приходилось проводить много времени в постели и её обязанности главнокомандующего временно взяла на себя Хайри. Ялли одолели сомнения. Сможет ли её армия из женщин справиться с армией мужчин?
— А вдруг нам не выстоять? — пробормотала она.
Маленький Дан, как всегда, рисовал что-то мелками на каменном полу. Он почему-то не любил это делать на белой бумаге. Ялли не запрещала ему: полы вымоют слуги, пусть ребёнок занимается этим невинным развлечением. Он всё слышал — и донесение от послов и то, что произнесла его мать. Он прекратил рисовать, отложив в сторону мелки и приблизился к креслу, в котором сидела ни живая ни мёртвая Ялли. Когда он оказался рядом с подлокотником её кресла, она повернула к нему осунувшееся мертвенно-бледное лицо.
— Что, сынок, защитят ли нас деревья? — спросила она.
Несмотря на то, что Дану было всего четыре года, его умственные способности значительно опередили его возраст и с ним можно было разговаривать серьёзно, как со взрослым.
— Деревья качаются, — ответил мальчик, не сводя с неё пронзительного взрослого взгляда, — очень сильно качаются.
— Но ведь сегодня совершенно безветренная погода.
— Эти деревья сами делают ветер, когда качаются. Можешь быть спокойна, мама. Деревья не подведут. Но ты отдай приказ своей армии выступить раньше, чем армия твоего врага доберётся до этих деревьев.
— Есть ли смысл, сынок?
— Есть, мама. Ты всё поймёшь.
Ялли велела Хайри немедленно явиться и та поспешила подчиниться. Княгиня отдала распоряжение для армии воительниц отправляться на юго-восточную часть города, чтобы оборонить город от вторжения врага.
И вновь сотни воительниц верхом на конях браво двинулись по улицам Шабоны, готовясь её защищать.
А Ялли в своих хоромах с трепетом ожидала донесений с поля битвы.
Уже где-то через час её ожидали плохие новости: два отряда её армии под предводительством сотников Курги и Далии трусливо бежали с поля боя, поняв, что не вооружённые мужчины представляют для них слишком большую опасность. Остальные продолжали сражаться.
— Что ж, по крайней мере, я поняла, кто были предатели в моей армии! — промолвила Ялли.
Затем, в течении дня следовали и другие похожие новости: женщины-воины гибли, а оставшиеся в живых бежали одни за другими, прячась в лесу. Ялли стало жаль Эльгу: ведь та так верила в доблесть, храбрость и преданность воительниц, ради них даже когда-то покинув родительский дом! Она строго-настрого запретила тревожить Эльгу этими новостями. Когда-нибудь, конечно, придётся всё ей рассказать, но не сейчас. Не когда она носит под сердцем ребёнка и это происходит у неё не совсем благополучно.
В конце концов оказалось, что Шабону было некому отстоять. Её защитницы либо погибли, либо бежали.
А маленький Дан, присев на корточки, продолжал рисовать. Ялли поинтересовалась, что он изображает и увидала, что это были деревья, целая роща, они раскачивались, но не как от порыва ветра, в одну сторону, а в разные стороны, как живые.
Затем картинки начали меняться: на них появлялись люди, сидящие верхом на конях и ветви деревьев тянулись к ним, хватали их, обвивали ветвями и корнями, вырывали из сёдел и поднимали вверх, высоко над землёй.
Ялли озарила поражающая догадка.
И она кликнула слуг, приказав срочно седлать ей коня.
В городе Шабоне где-то в паре километров от княжеской усадьбы находилась высокая башня, с которой можно было увидеть чуть ли не весь город и даже то, что находилось за его пределами. Туда и поспешила Ялли верхом на коне.
В башне был лифт и Ялли приказала смотрителям башни немедленно поднять её на нём на самый верх.
Юго-восточную сторону города можно было отлично разглядеть с вершины башни.
На границе города, казалось бушевало зелёное море: роща колыхалась, деревья с какой-то противоестественной яростью раскачивались в разные стороны, бешено размахивая ветвями и стволы извивались, но не ломались, как будто были из резины.
А к ним приближалось другое море — армия суровых воинов, всадников, облачённых в кольчуги, вооружённых копьями и мечами, державшими в руках щиты.
Не все воительницы бежали в лес, отказавшись защищать Шабону и княгиню, когда-то взявшую их под своё крыло. Остался отряд лучниц во главе с сотником Гиплой. Понимая, что силы не равны, Гипла отдала приказ своим воительницам отступать в неистово бушевавшую рощу, чтобы там, прячась за стволы деревьев осыпать неприятеля стрелами. Женщины-воины знали, почему это происходит с деревьями: это воля юного княжича, сына бога. И деревья наверняка помогут.
Воительницы даже не подозревали, что деревья выполнят своё дело так хорошо, что не станет нужды даже натягивать тетивы на луки.
Армия Бефока так же не могла не заметить, что в абсолютно безветренный день деревья слишком сильно раскачиваются, причём, в разные стороны, размахивая ветвями, как руками, как будто пытались о чём-то предупредить. Они были наслышаны, что княжич Шабоны, якобы, имеет божественное происхождение, но сотники, служившие Бефоку, сумели убедить простых солдат, что в роду княгини Ялли течёт кровь демона и именно поэтому она родила ребёнка, похожего на дерево. И всё, что творил этот ребёнок в Шабоне, являлось нечистым и зловещим. А по сему, святым долгом армии Кабузы следовало с этим разобраться.
— Бей железом! — скомандовал усатый сотник. — Всякая нечисть боится доброй кованной стали! Бей, руби!
Он первым ринулся вперёд и залетел под сень непрестанно двигающихся деревьев, яростно размахивая мечом, но ветви так стремительно уворачивались от лезвия меча, что удавалось срезать лишь мелкие веточки. Наконец, одна более толстая ветка с размаху хлестанула его по глазам и он с криком выпал из седла. Тут же, в считанные секунды из земли, как змеи, выползли корни и обвили его ноги, руки и горло, пригвоздив в к земле. Другие корни обхватили ноги его отчаянно ржавшего коня. Пленённый сотник лишь в ужасе поводил в разные стороны обезумевшими выпученными глазами.
Он видел, как следом за ним в рощу врывались другие воины на конях — и тут же становились пленниками деревьев. Мечи их толком не могли срубить ни с одного дерева ни одной крупной ветви — настолько те стремительно, со свистом и ветром, летали в разные стороны. Зато сами ветви выбивали из их рук оружие или обхватывали их руки, сбрасывали с сёдел, где корни приковывали их к земле, как незадачливого сотника, или поднимали в воздух, высоко над землёй, сжимая в своих путах так, что те не могли пошевелиться. Были таким образом повязаны и лошади.
Ялли не могла разглядеть, что происходило в роще, даже использовав самую мощную подзорную трубу — густая листва крон деревьев всё прикрывала. Она только видела, как армия Кабуза несётся в гущу деревьев, но не проходит её насквозь, не врывается в город.
Вскоре с донесением явилась девушка из отряда Гиплы. Она и пролила свет на происходившее, подробно рассказав княгине о том, что стало с воинами Бефока.