====== Глава 13. Чудовища в мирах Сущего ======
— Да, он чудовище, — подтвердила Лула. — И очень сильное.
— Боюсь, когда я выберусь из сферы преображения, мне несдобровать… Анита сказала, что он может раздавить меня, как червя. Тогда мне придётся остаться в Хаосе навечно, я не решусь выбраться в воплощение. — Вовсе нет! — Лула улыбнулась и заговорила о том, что Джанка могла бы поискать пристанища в Гоге — измерении, может, чуть хуже Великой Тыквы, но зато она, Лула, имела в нём влияние. Джанка могла бы отдать Гогу часть своей души и стать в нём божеством. Но Джанкой овладели сомнения. Она не знала жизни богов, хороша она или нет, и её не вдохновило предложение подруги. А через некоторое время ей снова было суждено увидится с Рогом. Он явился в период, когда у неё начала шелушиться старая кожа — жёсткая, бугристая и шершавая, как наждак. Она слезала с неё пластами и опадала, как белый цвет с дерева весной. Джанка испытывала невыносимый зуд и чесалась — не когтями, а уже отросшими ногтями, ей было дискомфортно, она была озабочена только этим, поэтому появления Рога оказалось ни к месту, как никогда. Рог сменил тактику. Поняв, что не добьётся ничего от упрямой Джанки грубостью и напористостью, он заговорил с ней более спокойным и мерным тоном, принялся объяснять, что он прав в том, что завоёвывает миры для Девяти Императоров. Оказывается, после того, как после войны тот или иной мир оказывался в их власти, жизнь там налаживалась и всё становилось правильным и хорошим. — Мы забираем только те миры, в которых существует рабство, — говорил Рог, — потому что мы принципиально против того, чтобы кто-то на кого-то работал и не получал за это вознаграждения. Или ты считаешь, что рабство — это справедливо? В наших мирах нет рабов. И нет дармовщины. У нас каждый за всё платит. И наш принцип — труд и ответственность за свою жизнь. У нас нет такого, чтобы кто-то переложил ответственность за свою жизнь на другого, если, конечно, он не малое дитя. У нас не выгодно быть слабым, у нас в почёте сила. Потому что все миры держатся на сильных, а слабые способны только рушить. Ты бы посмотрела, как добротно и надёжно сложены наши миры! Чем плохо, если таких миров будет как можно больше, пусть даже в принудительном порядке? Джанка слушала его и ощущала, как в ней закипает ярость. Убийца, оказывается, умел хорошо говорить, возможно, неокрепший и слабый разум и поддался бы на его речи. Себя Джанка никогда не считала слишком умной, но она и не настолько глупа, чтобы поверить в это. Она подумала: «Как, должно быть, нужна ему эта лашка от меня, если он так настаивает, что даже явился ко мне второй раз собственной персоной и даже соизволил что-то объяснять, оправдываться! Даже спеси поубавилось, так ему требуется это. Должно быть, сильная эта вещь, лашка. С нею он способен натворить столько зла, сколько бы не сделали все демоны стихий в мире Великой Тыквы!» Впервые в жизни она ощутила, что ненавидит — сильно, бешено, до дрожи. Глаза её, и без того огромные, округлились ещё сильнее, рот, на котором уже появилось очертание губ, перекосился, мускулы лица, покрытого пластами отделившейся кожи, напряглись. Она поднялась на ноги во весь рост, выпрямила плечи и посмотрела на Рога так, что он резко прервал свою речь и, удивлённо уставившись на неё, замолчал. — Негодяй! — почти прорычала она. — Ты считаешь меня безумной, что я поверю тебе? Что ж это за рай, добытый с помощью войны! Дома-то ваши, небось, не на земле — на костях стоят, земля-то мягка от трупов! Уничтожите почти всё население планеты, оставите горстку предателей, что подчинятся вам — вот они и живут так, как прикажете вы, хотят они того или нет! Убирайся вон, убийца, тварь поганая, сволочь! Джанка была так разгневана, что, если бы её не отделяли от Рога стенки сферы преображения, она, как безумная, не побоялась бы наброситься на него, невзирая на то, что силы были совершенно неравны. Она кричала и кричала, обзывая Рога самыми скверными словами, проклиная его, обвиняя. Рог остолбенел. Рот его приоткрылся, густые вислые брови приподнялись вверх, вечно прищуренные глаза изменили форму, округлившись, и Джанке показалось, что в них появился испуг. Рог на самом деле ощутил это чувство. Конечно, его не могла устрашить та, кто была физически намного слабее его и, к тому же, утратила свою демонскую способность дышать огнём. Его напугало то, что вызывает страх у большинства — непонятное. А непонятно ему было то, как женщина осмелилась так вести себя с ним. Прежде такого не было никогда. Все женщины, абсолютно все, робели перед одним только его грозным видом, опускали глаза, едва могли говорить, вели себя покорно. А это чудище-страшилище подало голос, смеет оскорблять?! — Я никогда, никогда не отдам тебе лашку! — Джанка тяжело дышала. — Никогда и ни за что! Если же придёт крайность, я разыщу твоего самого сильного и злейшего врага и отдам свою лашку ему, чтобы у него прибавилось сил и он тебя уничтожил! Но ты её не получишь! Он больше не мог слышать этого. Он ощутил себя униженным и ослабленным. И у него появились опасения, что она, Джанка, догадается об этом. — Ну, ты ещё пожалеешь! — зловеще проговорил он, чтоб уж совсем не пасть в её глазах и поспешил исчезнуть. Но Джанку не испугала его угроза. Она поняла, что воин, грозный воин, прославленный полководец, вечный победитель, один из сильнейших духов тоже может чего-то испугаться. И не чего-то, являющего серьёзную опасность, а её бабьего визга. Значит, он не так уж силён и неуязвим, как кажется. Не так страшен чёрт, каким его малюют. И не так-то просто раздавит её, как червяка. “ — Я буду защищаться, — размышляла Джанка, — он стал моим врагом, но я начну искать себе друзей. И у этого духа наверняка есть враги. Я могу просто встать на их сторону, чтобы не сражаться с ним в одиночку. Нет, нет, всё не так страшно. У такого убийцы и преступника наверняка есть немало тех, кто хотел бы отомстить ему за те беды, что он им причинил. Так что я не одинока.» Вхождение в мир Великой Тыквы далось Рогу нелегко, хотя он забрался в него не как завоеватель, а как гость, очень могущественный дух, способный перемещаться из одного измерения в другое. Моральная тяжесть давила так, что грани этого мира стали для него серьёзным препятствием, которое отняло у него и время, и энергию. Он всё ещё носил на своей голове и плечах шкуру своего врага, забирая её силы, но былое всё равно уже невозможно вернуть — никакими силами. Уже если твоя репутация оказалась подмоченной до такой степени, что про тебя стали сочинять частушки, поди-ка верни былой успех и славу! Проводить слишком долго времени в мире Великой Тыквы он не собирался. Всего лишь небольшое дельце, на которое он не пожалеет даже колоссальных запасов энергии — и он покинет его. Он телепортировался непосредственно на место, куда ему было нужно — в поле, где находилось небольшое кладбище из скромных могилок: только надгробные камни без надписи, заброшенные настолько, что даже холмика не осталось и всё поросло травой. Но только глаза сильных и могущественных могли видеть в этом унылом месте продолжавшуюся жизнь, полную страданий. Над кладбищем метались неупокоенные души казнённых, огорчённые настолько своей судьбой, что не находили в себе силы оторваться от мест своего погребения и отправиться в дальнейшее путешествие по существованию. Глаза Рога отлично видели бесформенные очертания душ умерших, он ощущал вибрации их слёз и сожаления, не прекращавшихся никогда. И он искал одну из них. Это была душа того самого молодого мужчины, что был казнён князем Даном за осквернение храма Светоносного. Вот этой душе и приходилось тяжелее других. Голова его, некогда отправленная князем Даном в Чёрную Яму, теперь лишала его возможности войти в какое-либо другое воплощение. Оторвись он от своей могилы и отправься в Хаос — он останется там навечно. Конечно, был вариант податься в мир Золотой Звезды, но он туда не хотел, потому что боялся его и не понимал. А ведь нет ничего страшнее непонятного… Рог знал: души всё слышат, когда живые обращаются к ним. Другое дело, что живые не умеют слушать умерших, даже если бы вопили во всю мочь своей сущности. И он заговорил с душой казнённого: — Я помогу тебе, Зельд. Надеюсь на тебя, что и ты оправдаешь мои ожидания. Душа Зельда встрепенулась и закружилась возле своего могильного камня. Видимо, она так давно не согревалась надеждой, что теперь была готова верить без всяких колебаний. — Любую услугу, — услышал её голос в собственном мозгу Рог. — Чем поклянёшься? — У меня теперь ничего нет, кроме меня самого. — Так ведь это и есть самое дорогое. — Я отвечаю всем дорогим! Я только хочу жить… Я клянусь собой. От контуров души отошли всполохи искр — это означало, что клятва дана всерьёз и с полной ответственностью. Отступление от клятвы означало бы серьёзные проблемы для нарушителя. Рог улыбнулся: как же легко он достиг своей цели и как легко договорился с этим малым! Не то, что с той страшилой, из-за которой у него и начались неприятности и былые успехи пошли под откос. А этот Зельд, кажется, эмоционален сверх меры и нетерпелив, такими легко управлять. Ведь даже толком не расспросил, как он, Рог поможет ему, а уже разбрасывается серьёзными клятвами. Но Рогу это только на руку. — Ты вернёшь меня к жизни? — наконец, догадался хоть чем-то поинтересоваться Зельд. — Да. Более того, я укажу тебе путь к великой жизни. Душа даже завибрировала красным цветом от возбуждения и восхищения. — Как?! — воскликнула она. — Я всегда был простым человеком и не мог добиться большего, что у меня было, а теперь, после того, как всё было так плохо, я получу что-то большее, чем жизнь?! — Это зависит от тебя, как ты настроен, — сурово промолвил Рог. — На что настроен? На что?.. — На месть. — На месть?! — заорал в голове Рога голос души Зельда. — Князю Дану? Ооооо, если бы я мог ему отомстить! Но несколько лет назад я слышал от проходивших мимо кладбища странников, что князь Дан покинул этот мир! Как же я отомщу ему — теперь? — Да, самому князю ты, пожалуй, не отомстишь… Он подался в мир Золотой Звезды и, скорее всего, доберётся до него. Вот только я сомневаюсь в его мамаше… — Любовнице бога деревьев? — Она тоже держит путь в Золотую Звезду. Пытается формировать себя в Хаосе, очиститься, добиться соответствия. Да вот только у меня сомнения, что с таким багажом грехов она дотащится до высшего мира. Она ведь может сорваться и снова оказаться в одном из низших миров. — Мне нет дела до этой бабы, — голос Зельда завибрировал нервными флюидами, — она не сделала мне ничего плохого. Но вот её сынок… — Её сынок имеет больше шансов добраться до Золотой Звезды. Только ведь, кроме обретения права на проживание в лучшем высшем мире он очень, очень хочет снова стать сыном именно этой женщины… Привязался мальчишка. Что делать, из всех своих порождений она любила только его одного, вот он и стал маменькиным сынком. Подумай хорошенько. Если она не доберётся до Золотой Звезды и опять окажется в низшем мире, её враги, которых она накопила в огромном количестве своими гнусными деяниями, могут и вовсе не отпустить её в высший мир. И ты станешь одним из них. — Да зачем мне мстить ей, если не она отрезала мне башку и упрятала её в Яму! — душа Зельда явно тупила, очевидно, сказывалась потеря физической головы. — Да ты что, не слушал меня?! — заорал Рог, не отличавшийся терпением, когда не достигал своей цели. — Я же тебе только что объяснял, что если она не доберётся до Золотой Звезды, твой враг, князь Дан, не получит того, чего хочет больше всего — родиться у неё!!! Зельд начал кое-что смекать. — Так как же я ей отомщу-то? — пробормотал он в мозг Рога. — Где она сейчас? В Хаосе? Как же я её там достану? — Гарантии нет никакой. Может, отомстить и не удастся. Может, она и доберётся до Золотой Звезды. Но если она этого не сумеет, если войдёт снова в бренный мир, ты будешь мстить ей, чтобы страдал её сын, который её не дождётся. Ты же не выпустишь её уже из бренного мира? Впрочем, её можно достать и в Хаосе, если она будет выбираться на отдых в Изумрудный круг. Если будешь пользоваться оружием, что получишь от меня, да ещё способностями, которые я могу помочь тебе открыть в себе. — Ого! Во мне есть способности? — Если бы их не было, я бы не связался с тобой. Я не имею дела с ничтожествами! Так ты согласен или я ещё должен тратить с тобой время на уговоры и разъяснения?! — А если я откажусь, ты оставишь меня в таком состоянии? — Конечно! А как ты думал? Зачем мне помогать тому, у кого нет гордости и кто не хочет мстить? Когда Зельд дал своё согласие, Рог вызвал в мир Великой Тыквы отряд из десяти ведьм, которые выполняли все задания, когда требовалось применять колдовство или дела, связанные с душами умерших. Они принялись шаманить вокруг души Зельда, пытаясь утрамбовать её в специальный контейнер для телепортации в другое измерение. Рог хмуро смотрел на это. Его покоробили колебания Зельда. Он не уважал тех, кто не желал мстить за причинённое оскорбление. Прощение он считал слабостью, отсутствием гордости, достоинства. Он считал, что нельзя спускать даже мелких обид, платить за них с процентами, именно тогда можно достигнуть всеобщего уважения и страха. А уж того, что приключилось с ним из-за Джанки и вовсе прощать было невозможно. Уже за то, что она отказала ему в его требовании, она заслуживала возмездия. Только ведь она, к тому же, обзывала его разными словами, проявила непочтение к такому великому мужчине, как он — тут и вовсе ада ей мало. Он тогда почувствовал такое сильное унижение, что это отняло у него силы. Он ослаб во всех смыслах. И поэтому тогда произошло самое страшное, что могло случиться: впервые он проиграл сражение. Прежде он не знал поражений в битве и его называли — Непобедимый. И в короткое время он навсегда потерял это обозначение. Впоследствии он предпринял всё, чтобы восстановить свои силы, он опять побеждал и побеждал, захватывал новые миры для своих Императоров, и правители снова зауважали его и начали воспринимать всерьёз. Но к имени его уже не добавлялось определение Непобедимый. Он был по-прежнему одним из лучшим полководцев Девяти Императоров, его никто не превзошёл, никто с ним не сравнялся. Вот только стало ясно, что и он способен на проигрыш. Рог болезненно переживал это, у него появилось ощущение, что его жизнь безнадёжно испорчена, искалечена. Она не пропала, нет, но она уже не та. И как глупо, что всё это произошло после инцидента с этим ничтожным существом — страшилищем Джанкой! Никогда прежде Рог не поверил бы, что ему так сильно может навредить женщина. Он считал женщин полезными, он выжимал их, как сок из лимона, для своих целей и смотрел на них, как на овощи — нужные, но бессильные, не способные дать отпор настоящему волевому мужчине. Он не воспринимал всерьёз даже тех женщин, которые многого достигли, которые были по-настоящему опасны, владевшими силой энергий. Он был уверен, что он всегда сможет справиться с любой из них, если пожелает. И был прав: даже такие женщины не желали связываться с ним, считать его врагом. И кто бы мог подумать, что эта козявка сумеет лишить его силы до такой степени, что он ослабнет так, что это изменит его жизнь и репутацию?! Когда женщина унижает мужчину, он теряет силы. Если мужчина равнодушен к унижениям, считая, что не стоит воспринимать их всерьёз от женщины, которая сама не заслужила уважения, он не теряет ничего. А вот Рог не сумел проявить такое равнодушие — сработала гордыня, ярость: как же она посмела! И вот печальный результат — самый серьёзный в его судьбе проигрыш… Только этим всё не ограничилось. У Рога, как у всякой великой и значительной личности, оказалось немало завистников, веками наблюдавшими за его успехами и столько же времени ожидавшими его неудач. И когда они дождались их наконец, им захотелось поподробнее выяснить их причину. И они копались в этом деле до тех пор, пока не вышли на эту историю с Джанкой и её ссорой с Рогом. И, конечно, раструбили это везде, где могли, в высшем свете многих измерений. И преподносили это в комичном ракурсе, сделав из Рога гротесковую фигуру, пострадавшую из-за того, что его обругала какая-то ничтожная малоизвестная баба, вместо того, чтобы по его требованию отдать ему лашку, и из-за этого он стал слабее, чем прежде. Про Рога в высшем свете духов и богов начали ходить анекдоты, о нём сочиняли частушки, писали злые эпиграммы, ему дали насмешливое прозвище — Гроза Женщин. И Рог об этом знал. Рог не успел лично отомстить виновнице своего позора. Долгое время ему было не до неё: надо было восстанавливать силы, пытаться спасти свою честь новыми успехами, походами, победами. А когда понял, что из-за неё он безнадёжно потерял репутацию, решил всё-таки её наказать. Но оказалось, что она покинула своё новое воплощение и теперь держит путь в Золотую Звезду. Конечно, она может до неё не добраться и Рог мог бы сам подкараулить её, чтобы она получила своё лично от него. Но, с другой стороны, если это случится, вдруг ему станет вновь не до неё и она снова останется безнаказанной? Нет. Будет надёжнее, если он приложит все старания, чтобы умножить её врагов, которые ожидали бы её возможного возвращения вместо него и не пропустили бы это. Правда, у неё и без него враги найдутся — одна разобиженная Арлин чего стоит. Только для таких, как эта тварь, много врагов не бывает. Ведьмы телепортировали контейнер с душой Зельда в измерение Мих, где находилась главная резиденция Рога. В ней великий полководец хранил все самые ценные регалии и трофеи, доставшиеся ему на войне. Это были не просто памятные вещи. Рог не был сентиментален и не держал простые напоминания о славных событиях. Он не любил воспоминаний о прошлом, какими бы сладкими они ни были. Как все сильные личности, он жил настоящим и смело смотрел вперёд. Все трофеи его, как, например, куски тела его врага Лока, рассованные по кувшинам, наделяли его силой и удачей, обостряли мыслительные способности, помогали добывать требуемые знания. Там же, возле его резиденции, проживали и те, в ком он нуждался, в том числе и ведьмы. И хранились накопления энергии — в особых кладовых, в прозрачных шарах, левитирующих в воздухе. Рогу пришлось немало отдать этих шаров ведьмам, чтобы они с помощью ритуалов сумели сотворить новую плоть для Зельда. И тут не обошлось без накладки. Сказалось то, что голова Зельда находилась в Чёрной Яме. По сему ведьмы никак не могли восстановить его эту голову: красивую, черноволосую, молодую. Вместо неё появилось нечто, напоминавшую голову лисы. А дальше произошло ещё худшее: выросли ещё две другие, точно такие же головы. И ничем это нельзя было поправить, как ведьмы ни старались. Было страшно: что же на это скажет Рог? От него не защититься и ведьме, он может услать в такое измерение, что во век не выберешься. Однако, Рог отнёсся к этому спокойно: — Не беда, мужчине не обязательно быть красивым. Это даже хорошо, что теперь у него три башки и то животного. Злее будет! — он засмеялся. Зельд же не сразу понял, что с ним произошло. Он просто чувствовал, что ему как-то тесно на собственных плечах. И когда он попытался ощупать то, что находилось на них, он пришёл в ужас: — Что?.. Как?.. Почему?.. Рог приказал поднести ему зеркало. У Зельда началась настоящая истерика. — Где моя голова? Это не я!.. Это не моё!.. Он ещё долго выкрикивал это, вопил в голос, пытался оторвать от своих плеч лисьи головы, катался по полу, рыдал. Рог спокойно смотрел на это до тех пор, пока Зельд не выбился из сил и не потерял сознание. И приказал вылить на него ведро воды. Зельд открыл затуманенные глаза. — Лучше б я сдох, — проговорил он. — Вернее, лучше бы ты не возвращал мне жизнь — в таком теле! — Это бабий разговор, — ответил Рог. — И сам ты ведёшь себя, как баба. Сдохнуть он хочет! Может, ты соскучился по своей красоте? — в голосе духа послышалась насмешка. — Но я не рассчитывал стать таким уродом, — голос Зельда сделался сиплым. — Ничего уродливого. Знаешь, сколько в разных мирах таких, как ты? Вот, например, мой друг Лок, — он погладил медвежьи лапы шкуры, завязанные на его горле, — не только имел медвежью голову, но у него и тело, и лапы были медвежьи. А вот разум — ооооо! Разум тысячи мудрецов и мыслителей! Так что ничего дурного нет в том, что у тебя лисья голова. — Но ведь я же чудовище… — Ну и что? — Это слишком мерзко — быть чудовищем… — Обычное дело! — засмеялся Рог, ощущая, как его настроение значительно улучшается — впервые за долгое время. — Чудовище! Эк, удивил! Да ты знаешь, сколько в мирах Сущего чудовищ? Он приблизился к сидящему на полу Зельду и протянул ему руку: — Да в Сущем столько чудовищ, что если бы какой ни будь чудаковатый писатель вздумал строчить о них книги, то ему не хватило бы вечности, чтобы описать их всех! А тем более, их истории!