Итак, все помещения либо закрыты, либо непригодны для обитания, либо заняты теми немногими из пассажиров, кто, как и Шарль, способен сносно переносить шторм.
Его обрадовало, что среди этих немногих была и его очаровательная Луиза. Так или иначе, но после встречи в коридоре он мысленно стал называть ее моя Луиза, поскольку не мог не признать, что девушка околдовала его. Ее капризный тон и отнюдь не невинный взгляд голубых глаз, а также глупая самонадеянность могли бы вызвать у него отвращение, но этого не случилось. И дело не в том, что она идеально подходила на ту роль, которую он ей определил. Его отношение к ней не имело ничего общего с плотским влечением (хотя слегка непристойный интерес, который вызывала у него ее нежная гладкая кожа, каждый раз заставлял его трепетать).
Нет, он был очарован главным образом ее личными качествами, а не внешностью – ее проворством, наивностью, стойкостью. Она нравилась ему не только как женщина – его интерес к ней был гораздо более глубоким, чем просто интерес мужчины тридцати с лишним лет, увивающегося за молоденькой девочкой в стремлении наверстать упущенное в молодости. Ему пришло в голову, что он в самом деле до сих пор не был близок с молодой женщиной – юной женщиной, – и это дало ему повод поразмышлять о том, каким он сам был в ее годы.
Однако, что более важно, он мгновенно проникся к ней сочувствием и симпатией, ощутив, что она не в ладу с собой, что собственная красота для нее – порой тяжелая и досадная ноша.
Негромко напевая себе под нос, Шарль продолжал поиски безопасного, сухого, уединенного и темного местечка для полночного рандеву с обольстительной, хотя и немного строптивой и избалованной барышней. Это не дамская гостиная и не читальная комната, и не кафе. Гимнастический зал и площадка для игры в мяч тоже не подходят. В конце концов он сделал выбор благодаря невольной подсказке Пии: именно от нее Шарль узнал о существовании загончиков для животных. Он нашел питомник на верхней палубе, где постоянно ощущалась качка, независимо от погоды.
Вокруг не было ни души – только несколько лающих и воющих от страха животных. Сюда вряд ли кто-нибудь придет, да еще в штормовую погоду, а уж в полночь и подавно. Более того, мисс Вандермеер это место хорошо знакомо.
А что еще лучше – питомник внутреннее помещение, закрытое со всех сторон – ни одного окна, в котором мог бы мелькнуть отблеск света с палубы. Единственным недостатком можно было считать стойкий запах дезинфицирующего вещества, который все-таки был более приемлемым, нежели естественный запах животных, если учесть, что в питомнике содержалось несколько дюжин собак и кошек и одна обезьянка. Шарль пошел по коридору из металлических клеток – большинство были пусты. Его продвижение сопровождалось гавканьем и мяуканьем. Вскинув голову, он насчитал на потолке восемь лампочек, подсоединенных к выключателю на стене. Если уж он решил, что Луиза не должна его видеть, придется вывести из строя выключатель или же выкрутить все лампочки. Последний вариант, хотя и весьма трудоемкий, представлялся более подходящим, поскольку у Шарля не было ни малейшего желания рисковать.
На середине коридора он остановился перед клеткой с табличкой «Вандермеер». Слегка наклонившись, Шарль увидел щенка, который очень напоминал белого полярного медвежонка – маленький, грязновато-белый толстенький и пушистый. Щенок дружелюбно завилял хвостом и заскулил, просясь на волю. Шарль тут же отошел, чтобы не дразнить собаку.
Он продолжал обследовать питомник. Пол был выложен кафельными плитами, по бокам имелись сточные желоба и канализационные люки. Кое-где располагались раковины с кранами и шлангами. Некоторые клетки были еще влажными после уборки. Дальняя дверь в конце коридора вела на открытую палубу для выгуливания собак. Между двумя центральными клетками имелся проход в загончик, который спускался на несколько футов вниз позади клеток по правому борту. Место для прогулок в помещении, где можно поиграть со своим четвероногим любимцем на коврике. Там имелись три круглых диванчика и торшеры, по форме напоминавшие коринфские колонны. Лампы светильников прикрывали зеленые шелковые абажуры. Эти три торшера и освещали закуток.
Спустившись туда, Шарль последовательно вывинтил все лампочки из светильников, и длинный коридорчик погрузился во мрак. Он вернулся в питомник, прошел в дальний конец помещения, взобрался на пустую клетку и, держась одной рукой за соседнюю клетку, принялся вывинчивать лампочки на потолке из зеленых стеклянных плафонов.