Отец сыновьих страданий не разделил. Изучил бутылку вина – всё никак не мог решить: налить ещё или не стоит. Налил и, пригубив, сказал:
— Отчего же сразу на принцессе. Но женись, если хочешь. И если она согласится. Хотя, как я знаю, её уже завещали другому.
— Но Сеа с приданным в пятнадцать тысяч? Папа, невозможно.
— Мелким шрифтом, внизу, — указал отец куда смотреть.
Приписка заставила уголок рта Леонара дернуться. Он вслух прочитал:
— Допустимой будет считаться невеста, чьё имущество – земли и предприятия, переданные ей в дар родителями – в пересчете на золотые монеты оставит в сумме пятнадцать тысяч золотых.
Леонар простонал. Уж лучше бы невыполнимый поиск невесты с заранее провальным результатом, чем такой тонкий намек на трёх знакомых Сеа.
— Мог просто указать имена, — горько заметил младший Фаилхаит.
— Зачем? — улыбнулся отец. — Я не хотел тебя ограничивать.
— Смешно пап, очень. Итак, думаю, ты хочешь видеть моей женой Рицуну Сеа Даэль.
— Хорошая девочка, — кивнул Лорд Манс.
— Тощая дурнушка, а ещё заика.
— Потому за неё столько и дают, — невесело подтвердил старший Фаилхаит.
— А Иберис Сеа Мортан, по-твоему, тоже хороша? — дожидаться слов отца Леонар не стал, дал характеристику сам: — Да при встрече с ней в тёмном коридоре удар может хватить! Глазки поросячьи, губы большие, талии нет.
Младшего Лорда передернуло, а старший вспомнил ещё одно имя:
— А как тебе Центаура Сеа Гайла?..
— Пап, — с легким ужасом остановил попытку начать описание достоинств указанной женщины Леонар, и озвучил главное: — Она меня раздавит.
Манс Фаилхаит помолчал минуту и улыбнулся сыну:
— Тогда ищи других достойных женщин.
— Мало же ты для поисков дал времени, — в ответ.
— Не проси, больше времени не дам. Три месяца, сын. Если за три месяца ты не приведешь под нашу крышу подходящую невесту, я лишу тебя наследства. И быть тебе не Сей, а Кей5.
Угроза была не шуточная.
— Я – твой единственный наследник, — тоном «отец, одумайся» напомнил сын.
— А толку? — грустная улыбка была достаточным ответом: не передумает. — Если женишься на Пай – будет что с наследником, что без.
Хрупкий бокал с дорогим вином таки полетел на пол.
Покидал кабинет Леонар в расстроенных чувствах. Он, конечно, предполагал возможное вмешательство отца в его судьбу, но решения с жёстким принуждением даже представить не мог. До последнего надеялся на снисхождение родственников, великолепно понимая, что не получит снисхождения знатных родов. Но шанс ещё был. Если не изменить судьбу, то облегчить, или хотя бы оттянуть момент неизбежного.
На следующий день, после горячих объятий с любимой, он спешно собрался и начал поиски очень богатой, но очень страшной невесты.
Небо хмурилось, будто знало, с какой целью трясется в карете человек. Шаловливые ветра затеяли брачные игры. Бросили в извозчика букет осенней листвы и, заливисто хохоча, хлопнули рамой окна, устремились гонять по колдобинам дороги песок и сор. Извозчик плотнее прикрыл шею воротником, негодуя над горячим нравом молодого господина, который так резко принял приглашение на бал. Пожилой мужчина обратил взор на небеса и вопросил у них хмурым взглядом: будет дождь или нет?
Отдаленный раскат грома ответил на его вопрос.
Леонар, как и извозчик, и небеса, был хмур. Он сам не одобрял своих мыслей и поступка, которого не мог не совершить. Привести в семью женщину – и затем вышвырнуть. После подобного позора будет неслыханной удачей, не лишись она привилегий. Шанс её найти мужа резко упадет. И вот так Леонар собирался разрушить чью-то жизнь. Он сам себе казался ужасным человеком.
Карету качнуло последний раз, перед тем как она поехала по ровной дороге. Мужчина выглянул в окно и увидел вдалеке поместье «Уэльский холм».
Невзирая на обманчивое название, никаких холмов поблизости с поместьем не возвышалось. Как и холма, на котором якобы оно должно стоять и в честь которого называться. Вольность архитектора в названии своего творения приводила в недоумение многих арендаторов. Поэтому благородные дамы и господа предпочитали звать поместье просто Уэльским. Местом балов и праздных встреч. Каждая уважающая себя семья хоть раз, но пользовалась величественным зданием со множеством комнат и залов. Но ни одна из них так и не выкупила «Уэльский холм» в постоянное пользование.
Мимо проехала дорогая карета с бархатными занавесками на окнах и витым задником, с искусно воссозданным клеймом маркиза Гайла – кланяющимся медведем. По крайней мере, это так выглядело. Возможно, зверь собирался встать на задние лапы, а может, просто нюхал землю. Это как с голубем семьи Фаилхаит – точно не знаешь взмахивает ли он крыльями, чтобы взлететь, или падает без сил на землю.