— Хорош хохмить! — окрысилась Онёр и встала, скинула накидку, шапку и шубницы. — Нашли забаву!
— Так дело сделано, отчего не похохмить, — улыбнулся старший из мужчин и обнял строптивую девицу, но та легко оттолкнула от себя и скривилась:
— Ах, если бы, Дафне!
— Неужто жив ещё? — удивился средний брат.
— Жив, Парис, молодой лорд жив.
— Не может быть! Я же видел – конь его по голове лягнул! — негодовал младший из братьев.
— Я тоже ясно видела ужасную рану, Чикут. Но столь же ясно я слышала и слова лекаря. Он уверяет, что лорду полегчало.
— Не может быть! — братья расстроено бросили под ноги шапки. А старший свою ещё и потоптал: — Так что же делать нам теперь? Тот план был так хорош!
— Хорош, Дафне, диво как хорош. Мой тоже мне казался идеалом. Совратить, женить и утопить семью Фаилхаит в болоте утраты привилегий.
— Но я коня хворным зельем напоил и алкоголем! — негодовал старший брат. — Шип под седло подстроил!
— А я оленя подготовил, — к негодованию присоединился средний брат – Парис. — Прям перед носом лорда тот проскакал.
От огорченных заверений, что сделал все возможное, не удержался и младший брат:
— А я волков спустил. И что же, всё напрасно?
— И это так обидно! — Онёр оперлась на коновязь и с неохотою спросила: — Так что же там произошло? Что помешало вам по плану оттащить ублюдка, да скормить волкам?
Тут мужики переглянулись и боязливо отозвались. Начал Парис:
— Буран был жуткий. Мы сами мало поняли. Но с неба вдруг упала птица. Думали, грифон – вроде как похожа тень была, но тот бы сразу кровь добыче пустил. А этот зверь унес с собой и — вот беда! — не тронул.
Продолжил старший:
— То крылатое нас раскидало в раз. Как заорет! Мы все оглохли. Не вру, сестра. Все правда. В себя в том поле мы целых полчаса приходили.
— Да верю я, — махнула рукой главная служанка. — Не первые уж, кто о птице говорит. Ах, жаль, она его не сожрала, или о камни не разбила.
— Так, может, нам пора его, — Чикун достал нож и провел тупой стороной клинка по горлу.
— Тебя - пора, — набычилась Онёр, — деликатней нужно быть, братки. Или вы уже хотите стать украшеньем виселиц? Нет, так не артачьтесь и делайте по-моему.
Онёр сняла с ведра тряпье с обрезками и под ним нашлись и мясо и вино. — Обедайте, братки. Нам нужны силы для нового удара по семье Фаилхаит.
— Спасибо, сестра! Ты прям наша атаманша!
Мужчины больше не менялись на слова и взялись за пищу, а атаманша заметила лишние глаза.
— Дафне, — тихонько позвала она и указала на бледного мальчонку не вовремя вернувшегося в конюшню.
Сирота вздрогнул, шапку в снег уронил, взметнул из-под сапог снег, но убежать не смог, став угощением для волков.
Глава 7
Из дневника графа Коллума Хичтон.
«…Женщина на корабле – к беде.
Дурак тот, кто не верит в это. И я дурак, раз позволил вначале остаться одной, а затем подвёз другую.
В порту одна кокетка вымолила взять её на борт. Короткое плаванье в три дня: с одного края острова в другой; перевезти грузы из одного порта в соседний. Кабы знал, к чему это приведёт, ни за какие деньги бы не позволил ещё одной бабе меня сопровождать.
Кокетка меня пыталась заполучить. Ну и пусть, я не против женских ласк, но вот ей это не удалось. Вмешалась безбилетница… До этого я думал, что нет ничего страшнее пьяной драки. Оказалось, есть: когда две женщины рвут друг другу космы. Что ж, не престало моряку удивляться факту, что все беды исключительно от женщин…»
В кабинете виконта на рабочем столе танцевал свой последний танец огонёк в потёках воска затухающей свечи. Уже почти не было света, но старший Фаилхаит всё не решался зажечь вторую. Сидел в глубокой задумчивости постаревшего мужчины, утратившего за годы былую хватку. Догадки мучили, кусали, но всё никак не получали подтверждения, оставаясь эфемерной тьмой в закоулках мыслей.
В кабинет вошёл мальчишка. Шустрый поварёнок, сын главной стряпухи. Манса из всех достоинств мальчика интересовал самый невостребованный:
— Ты шустро бегаешь. Да и никто на тебя не подумает. Бери письмо, седлай коня и доберись до западной провинции. Там отыщи Герцога Риаль Хонтийского. Передай ему письмо лично в руки. Справишься – и мать твоя получит десять серебрушек.