— Я не могу иметь с ней ничего общего, пока нахожусь под подозрением в убийстве. Это было бы несправедливо по отношению к ней, — упрямо и отчужденно сказал Феликс.
— Но думаю, это ее дело решать, что справедливо, а что нет. Ей все равно, убили вы Рэттери или нет, она просто хочет быть рядом с вами, и честно говоря — вы ужасно обижаете ее, ей не нужно ваше благородство, ей нужны вы сами.
Пока она говорила, Феликс вертел головой из стороны в сторону, словно его тело было привязано к стулу, а ее слова, словно градом камней, ударяли его по лицу. Но он никогда бы не признался, как сильно они его ранили. Он замкнулся, отрывисто бросив:
— Боюсь, я не могу это обсуждать.
Джорджия кинула на Найджела умоляющий взгляд. Но в этот момент на гравийной дорожке послышались чьи-то шаги, и все трое посмотрели туда, в глубине души радуясь перерыву. К ним приближались инспектор Блаунт и шедший рядом с ним Фил.
«Слава богу, — подумала Джорджия, — здесь Фил; он Давид, способный смягчить мрачное настроение нашего Саула».
Найджел подумал, зачем это Блаунт привел Фила. Это должна была сделать Вайолет Рэттери. Не означает ли это, что Блаунт что-то выяснил о Вайолет?
Феликс подумал: «Фил… что с ним делает этот полицейский? Господи! Неужели он арестовал Фила? Не будь идиотом, конечно нет, иначе он не привел бы его сюда. Но одного взгляда на них достаточно, чтобы… я сойду с ума, если это еще продлится».
— У меня состоялся очень интересный разговор с миссис Рэттери, — сказал Блаунт, когда они с Найджелом остались наедине.
— С Вайолет? И что она сказала?
— Ну, сначала я спросил ее о той ссоре с мужем. Она была полностью откровенна — по крайней мере, у меня создалось такое впечатление. Оказывается, они ругались из-за мистера Карфакса.
Блаунт выдержал драматическую паузу. Найджел внимательно изучал кончик своей сигареты.
— Миссис Рэттери просила мужа отказаться от своей связи с Роудой Карфакс. Согласно ее словам, она подчеркивала не столько свои собственные чувства, сколько вред, который эта связь наносит Филу, который, кажется, знал, что происходит, хотя, конечно, не все понимал. Тогда Рэттери решительно спросил, не хочет ли она развестись. Вайолет Рэттери, так она говорит, недавно прочла роман о двух детях, чьи родители развелись, — я бы сказал, она очень серьезно относится к вымыслу, такое ведь встречается, не так ли? Во всяком случае, эти дети — из романа, о котором я говорю, — очень страдали в результате развода своих родителей; один из них был маленьким мальчиком, который напоминал ей Фила. Поэтому она сказала мужу, что ни в коем случае не согласится на развод.
Блаунт перевел дух. Найджел терпеливо ждал: он слишком хорошо понимал, что, будучи шотландцем, Блаунт перескажет все доскональнейшим образом, не оставив его в недоумении.
— Это отношение миссис Рэттери вызвало в ее муже новый взрыв, на этот раз очень резкий. Особенно в отношении Фила. Несомненно, его возмущало, что вся привязанность мальчика отдана Вайолет. Но я подозреваю, что еще больше его бесил тот факт, что Фил был так непохож на него — из более тонкого теста, если можно так выразиться. Он хотел избить Вайолет, но понял, что может больнее ее уязвить через Фила. Поэтому он вдруг объявил, что решил не направлять Фила в школу, а устроить его в гараж, как только закончится официальный период его образования. Действительно ли Рэттери собирался это осуществить, не знаю, но его жена восприняла это серьезно, и вот тогда и началась настоящая ссора. В какой-то момент она сказала, что скорее увидит его мертвым, чем позволит, чтобы он испортил Филу жизнь, — наверняка именно эту фразу и подслушала старая миссис Рэттери. В любом случае, разразилась настоящая ссора, и в конце концов Рэттери потерял самообладание и начал колотить жену. Фил услышал ее крики, ворвался в комнату и попытался остановить отца. Начался страшный гвалт. Вот так, — бесстрастно закончил Блаунт.
— Значит, мы еще можем подозревать и Вайолет?
— Нет, я бы не сказал. Видите ли, дело обстоит так. После той сцены она обратилась к старой миссис Рэттери с просьбой убедить Рэттери не направлять Фила в гараж. Старуха некоторым образом страшный сноб, как, видимо, вы заметили, так что на этот раз она оказалась заодно с Вайолет. Я спросил ее, и она сказала, что заставила Джорджа обещать, что он даст Филу закончить образование. Так что этот повод для убийства у Вайолет отпал сам собой.
— И вряд ли у нее был повод убивать его из ревности к миссис Карфакс, потому что в таком случае она скорее отравила бы ее, а не Джорджа.
— Это так, хотя, конечно, это только предположение, — важно продолжал Блаунт. — Во время допроса Вайолет мне в руки попала еще одна информация. Я спросил ее о субботе. Оказывается, после своего разговора со старой миссис Рэттери Карфакс перекинулся несколькими словами с Вайолет, и она сама проводила его до дверей. Так что у него не было возможности отравить тоник Рэттери.
— Тогда зачем он так опрометчиво солгал нам, заявив, что сразу же покинул их дом?
— Собственно, он этого не делал. Помните, он сказал: «Если вы хотите сказать, бродил ли я по дому с целью подложить стрихнин в лекарство Рэттери, мой ответ будет отрицательным».
— Но это игра слов.
— Да, согласен. Но полагаю, он уклонился от прямого ответа, чтобы не стало известно о его коротком разговоре с Вайолет Рэттери.
Найджел насторожился. Наконец-то они куда-то продвинулись.
— И о чем же был этот разговор? — спросил он.
Прежде чем ответить, Блаунт выразительно помедлил. Затем с суровым, как у судьи, лицом он сообщил:
— О благосостоянии ребенка.
— Вы имеете в виду, о благосостоянии Фила? — озадаченно спросил Найджел.
— Нет. Я имею в виду благосостояние ребенка. Именно так. — Глаза Блаунта озорно сверкнули. У него было не так много возможностей морочить голову Найджелу, тем более, получив ее, он старался как можно больше потешиться этим. — Согласно показаниям Вайолет Рэттери — а я считаю, что у нас нет оснований не верить ей, — существует план основать здесь Центр детского благосостояния. Местные власти предоставили для этого ссуду, а остальные деньги будут собраны через частные пожертвования. Миссис Рэттери входит в комитет, образованный для сбора этих взносов, и мистер Карфакс решил сказать ей, что хочет внести значительную сумму анонимно. Он из тех людей, у кого правая рука не знает, что делает левая. Вот почему он хранил молчание о своем разговоре с Вайолет Рэттери.
— Боже мой! «Прекрасный разговор невинных». Следовательно, Карфакса вычеркиваем. Или он мог проскользнуть в столовую по пути к старой миссис Рэттери?
— Эта возможность тоже исключена. Я поговорил с мальчуганом по дороге сюда. Как оказалось, он находился в столовой, когда пришел мистер Карфакс: дверь была открыта, и он увидел, как Карфакс вошел в холл и сразу направился на лестницу.
— Значит, тогда все замыкается на старой миссис Рэттери, — сказал Найджел.
Они расхаживали в саду гостиницы на берегу реки. Слева от них, в десятке ярдов впереди, рос лавровый кустарник. Найджел машинально заметил легкое движение в кустах, необычное в такой безветренный вечер: наверное, собака, подумал он. Если бы он подошел проверить это движение, вероятно, это глубоко изменило бы течение жизни нескольких людей. Но он этого не сделал. Тем временем Блаунт говорил, повышая голос в пылу возражений:
— Вы очень упрямы, мистер Стрэнджвейс. Но вы не убедите меня, что до сих пор все улики не указывают на Феликса Кернса. Признаю, есть причины подозревать старую миссис Рэттери, но все они слишком надуманные, слишком нереальные.
— Значит, вы собираетесь арестовать Феликса? — спросил Найджел.
Они повернули и снова продефилировали мимо кустарника.
— Не вижу иного выхода. Он имел возможность, у него гораздо более веские основания, чем у Этель Рэттери, практически он сам себя обвинил. Разумеется, остается определенная рутинная работа, которую необходимо выполнить, — я не потерял надежды, что кто-то мог видеть, как он берет отраву для крыс из гаража, или, может, нам удастся найти ее микроскопические остатки в комнате, которую он занимал в доме Рэттери, хотя нужно признать, до сих пор мы их не нашли. На осколках бутылки могут оказаться отпечатки пальцев — хотя это тоже мало вероятно после того, как она полежала в водосточном желобе, а кроме того, писатель детективов будет последним, кто оставит свои отпечатки. Так что я не сразу арестую Кернса, но за ним нужно наблюдать, и — как вы хорошо знаете — именно после, а не до убийства преступник совершает свои роковые ошибки.