Моя анонимность впервые озадачила меня. Но красота Лили заставила отыскать в себе зачатки человека, и я присвоил себе имя отца: Виктор.
— Виктор. А фамилия?
Хотя все люди обычно берут фамилию отца, произнести «Франкенштейн» — для меня это было уже чересчур. Видя мое замешательство, Лили покачала головой:
— Ладно, просто скажу, что ожидаю иностранца по имени Виктор.
Я дождался, пока она скрылась из виду, а затем спустился со скалы и пробрался в пещеру.
Позже
Пересчитываю бусины, звенящие у меня на запястье. Двенадцать штучек. Неужели я пробыл с Мирабеллой всего двенадцать дней? Уолтону следовало бы знать, что лишь глупец вырывает мясо из пасти голодного льва.
И вот мой враг невольно отправил хищника к своей родне. Вскоре Уолтон останется вообще без семьи — так же как я.
Я терпеливо жду, пересчитывая маленькие бусины.
27 октября
Завтра — бал-маскарад у Уинтерборнов. Сегодня вечером я взобрался на скалу — чуть дальше на берегу нашел более легкий подъем — и понаблюдал за приготовлениями. В огромном, ярко освещенном зале открыли все двойные двери, и внутри оживленно сновали слуги и служанки. Высокая худая женщина бродила и с недовольным видом все контролировала: от убранства комнаты до складок на форме прислуги. Ее слова вызывали испуг на лицах, суетливые реверансы и поклоны. Уверен, что это и есть Маргарет Уинтерборн. У нее такие же заостренные черты и фанатичный взгляд, как у брата.
Не терпится проникнуть в эту комнату. Ведь меня туда пригласили.
Пока я пишу, в голове постепенно складывается план. Может, отложить месть на денек? Завтра вечером у меня будет первый шанс появиться на людях «без маски». Они наверняка станут допытываться, кто я. А что, если рассказать им правду под видом выдумки? Посмотрю на реакцию слушателей. Коль скоро они признают право на существование за вымышленным персонажем, возможно, они признают и меня, его прототип. Если же они скажут, что его следует прикончить, то всего лишь предрекут собственную участь.
29 октября
Прошлой ночью, поднявшись к имению, я услышал звуки оркестра. Ветер с океана дул в спину, тянул за плащ и шумел в ушах, но едва он стих, музыка потекла над обрывом — густая и сладкая, точно мед. Вцепившись в камни, я застыл, точно ящерица, ползущая вверх по стене, и поднял лицо, будто тянулся к музыке. Каждая нота звала и манила.
С обеих сторон подъездной аллеи висели цветные фонарики, разными цветами раскрашивая дорогу перед нескончаемым потоком экипажей. Из карет выходили шуты и феи, принцы и принцессы, существующие в природе и фантастические животные. Суровые лакеи открывали двери, и изнутри вырывался свет, доносился гул музыки и разговоров. Гости поспешно входили в дом. Побаиваясь, что меня не пропустят, я дождался перерыва в этой живой очереди, а затем вышел из темноты и зашагал по аллее.
Едва я приблизился — огромная фигура в капюшоне, без экипажа и каких-либо спутников, — лакеи пошептались между собой, но затем распахнули дверь без единого слова. Не веря своим глазам, я открыл рот, пораженный роскошью убранства: перед моим взором предстали десятки пылающих свечей, резные, покрытые глазурью вазы, доходившие мне до пояса, восточные ковры с замысловатыми узорами, серебряные канделябры, мраморные бюсты, бронзовые слоны, написанные маслом портреты, гобелены и огромные папоротники в горшках.
— Простите, сэр, вы собираетесь входить?
Это был лишь вестибюль.
Я переступил порог, двери неслышно захлопнулись у меня за спиной, и я очутился внутри.
— Ваш плащ, сэр, — попросил кто-то. Спустя мгновение у него перехватило дыхание и он поперхнулся от омерзения. Я даже не оглянулся, напустив на себя равнодушие, с каким богачи относятся к слугам. Я гость, на мне маска, и я имею полное право здесь находиться. Я скинул плащ, отдал его и стал ждать, не зная, что делать дальше.
Я чуть было не выдал себя своим невежеством, но тут из сводчатого прохода слева вышел другой слуга в ливрее. Лицо его побелело, и он в ужасе отступил. Потом слуга взял себя в руки, однако на лице его все равно читалась злоба.
— Вы — гость мисс Уинтерборн. — В его голосе было так мало удивления и столько усталости, что я сразу понял: это далеко не первое испытание, устроенное Лили. Меня бросило в краску, но я не отвел взгляд.
— Да, это так.
Он громко вздохнул. Джентльмен не стерпел бы подобной дерзости. Мы оба знали, что я джентльменом не являлся.