Такута обошёл вокруг стола, то и дело бросая задумчивый взгляд на тело. В этот раз всё обернулось совсем иначе: перед ним лежала девушка, облачённая в кожаные доспехи. Она была совсем молодой – на вид не больше двадцати лет. Её грудная клетка была пробита насквозь в нескольких местах, и даже у привыкшего к смерти Такуты от этого зрелища сжималось сердце. Хоронить молодых особенно сложно, и именно поэтому он всегда старался абстрагироваться от своих «пациентов», воспринимая тело исключительно телом, но отчего-то в этот раз ему никак не удавалось этого сделать. Они с Сэмом усадили девушку на стол, пытаясь совладать с непокорными деревенеющими конечностями, и с трудом освободили её от доспехов. Те никак не хотели поддаваться – покойников вообще тяжело раздевать: их обмякшие или, наоборот, окоченевшие тела то и дело норовят выскользнуть из рук или принять максимально неудобную позу, а здесь задача усложнялась в несколько раз. Ведь даже живого человека облачить в доспехи – задача не из лёгких. А стащить поддоспешную кольчугу с мертвеца – мучение, которого врагу не пожелаешь. Спустя почти час стараний тело девушки наконец-то расположилось на столе, не обременённое лишними деталями. Она была достаточно красивой: с ровной загорелой кожей и густыми каштановыми волосами, едва достававшими до плеч. Когда-то, вероятнее всего, она могла похвастаться точёной фигуркой, но сломанная в нескольких местах нога, выбитая из бедренного сустава, и перепачканная тёмной кровью грудь несколько смазывали полную картину.
– Это уже слишком даже для Ри, – сдавленно прошипел Такута, проведя перчаткой по её забрызганному кровью плечу, – сколько ей? Семнадцать?
– Интересно, на что она вообще надеялась… – тихо поддержал его Сэм.
– Они все надеются на одно и то же. Отмой тело, будь добр, – бросил ему Такута и взбежал по лестнице, выскочив на улицу. Раннее осеннее солнце уже поднялось над деревьями и приятно согревало кожу. Такута присел на траву, опершись спиной о деревянную стену дома, и закурил, протянув вторую сигарету Ри, сидевшему так, по-видимому, уже больше часа и смотрящему в пустоту.
– Ей было восемнадцать, – хрипло нарушил повисшую тишину капитан.
– Хм, – Такута всеми силами старался унять своего внутреннего скептика и проявить хоть каплю сочувствия, – не лучший возраст для самоубийственных поступков, правда?
– Она это не ради денег, – сдавленно продолжил Ри, – не ради золота. Я знаю.
– В таком случае это было вдвойне глупо, – выдохнул терпкий дым Такута.
Капитан промолчал и сделал несколько глубоких затяжек.
– Знаешь, почему я пришёл именно к тебе?
– Честно говоря, понятия не имею, – пожал плечами Такута.
– Вообще-то я не собирался, – горько улыбнулся Ри, – но мне нужна твоя помощь.
– Я догадался, судя по внесённой предоплате…
– Другая помощь, тейна матэ. – Он сделал небольшую паузу, а затем продолжил, глядя куда-то в небо: – По городу ходят слухи о твоих… «способностях». – Капитан всеми силами старался не подать виду, что сам наводил справки о странном пришельце с востока. – И мне они нужны.
– Ну прекрасно, – огрызнулся Такута, – к сожалению или к счастью, но поделиться я ими не могу. Поэтому полагаю, что разговор окончен.
– Я щедро заплачу. Мне нужно, чтобы ты заглянул в её прошлое…
Такута усмехнулся. Его посетило ощущение, что он уже где-то слышал точь-в-точь похожий разговор. Ему даже хотелось съязвить на эту тему, но он всё ещё пытался не терять образ приличного человека. Хотя и сам не понимал, для чего именно.
– Послушай, капитан. Если бы я хотел подсматривать за жизнью мертвецов, я бы не носил этих перчаток. Я не пользовался своими способностями уже много лет и не планирую. Свою основную работу я делаю исправно и обещаюсь сделать её в срок. В остальном вынужден отказать тебе. Без обид.
Капитан поднялся на ноги и присел на корточки перед Такутой, которому стало не по себе от пристального взгляда почти что на уровне лица. Широкие мощные скулы капитана, поросшие короткой бородой, чуть заметно подрагивали, а полные губы побелели от напряжения. Затем Такута увидел, как на землю опустился кожаный мешочек, плотно набитый золотом.
– Это предоплата. Ни к чему не обязывающая. Но я прошу тебя подумать. Нет, я молю тебя подумать, тейна матэ. – Он снова замолчал, будто сдерживая ком, подступавший к горлу, и одновременно пытаясь сохранить хладнокровный вид и не показывать, в каком уязвимом положении находится и как его это злит. Затем он поднялся на ноги и, остро взглянув на Такуту, проговорил на прощание: – Она правда была особенной. Ты бы это сразу понял. И если вдруг решишься… вот адрес таверны, где я остановился.