Мальчик вышагивает из аллеи не дальше трех метров от меня, продолжая сокращать расстояние. У меня перехватывает дыхание, как будто ком в горле застрял. Это нормальна реакция девочки, которую напугал мальчик?
Все во мне кричит, что это так.
Я не могу произнести ни слова. Он подходит ближе, вытягивая руку ладонью вверх. Другая его рука остается за спиной, но я уже знаю, что он держит розу. Запах такой же, как и у тех, что я прячу у себя в комнате.
– Пожалуйста, на этот раз не убегай, – говорит он. У него приятный голос с небольшой хрипотцой. От каждого слова дрожь пробегает вверх по моей спине. И мне это скорее нравится.
А вот Отец не одобрил бы это. Он будет в ярости, узнав, что я стою здесь, уставившись на странного мальчика, который находится на улице во время комендантского часа и излучает тепло посреди ночи. Я делаю шаг назад к фонтану.
– Пожалуйста, я просто хочу поговорить с тобой.
Он снова немного приближается. Я прикусываю язык и заставляю ноги стоять на месте. Часть меня жаждет поговорить с ним, но инстинкты кричат, чтобы я убегала. Убираться как можно дальше от самого настоящего, самого отзывчивого человеческого мальчика. Это отличается от моих взаимодействий с девочками. Подходить ко мне поближе это не то, что им кажется хорошей идеей.
Он делает еще шаг. Через несколько шагов он будет прямо передо мной, достаточно близко, чтобы прикоснуться. Достаточно близко, чтобы самому отдать мне розу.
– Как тебя зовут? – спрашивает он.
Я сжимаю губы и качаю головой. Отец не хотел бы, чтобы я говорила ему это. Это может быть опасно. Я не могу рисковать, чтобы он раскрыл планы Отца. Или узнал кто я.
– Я Рен. – он указывает себе на грудь. Я продолжаю молчать. У меня так пересохло в горле, что даже если бы я захотела, то не смогла бы говорить.
– До недавнего времени я никогда не видел тебя в городе, – он останавливается, хмуря брови. – Но что-то в тебе кажется мне знакомым.
И еще шаг. Запах печеного хлеба окутывает меня сильнее, чем раньше. Я хочу закрыть глаза и вдыхать его, но об этом не может быть и речи. Я еще не определила друг он или недруг. Еще один шаг и мы окажемся в нескольких сантиметрах друг от друга. Мои руки дрожат под плащом. Мои когти жаждут освободиться. Мои колени сгибаются без моего желания, готовые взмыть в небо при малейшей провокации. Сделав последний шаг, он вытаскивает руку из-за спины и протягивает розу.
Я не могу ничего с собой поделать и отскакиваю назад, хватаясь за край фонтана. Вода обрызгивает мои пальцы, но это не помогает охладить мою разгоряченную кожу.
Он приподнимает обе руки, до сих пор сжимая в одной из них розу. Она красная и она прекрасна.
– Не убегай, пожалуйста. Ты можешь разговаривать?
Я задерживаю дыхание и рассматриваю лепестки розы. Капля воды из фонтана попадает на один из них и скатывается, оставляя темно красный след. Я понимаю, что близка к тому, чтобы позволить ему подойти поближе. Что случится тогда? Что он собирается делать? Паника волной захлёстывает меня изнутри, когда он сокращает расстояние между нами.
Включается инстинкт. Мой хвост взмывает из под плаща и жалит Рена в ногу. Улыбка на его лице медленно исчезает, когда его глаза закрываются. Он качается и падает, и я подхватываю его до того, как его голова ударится о край фонтана.
Я совершенно точно знаю три вещи: Рен в моих руках, он без сознания, и это все по моей вине. Я прижимаю руку к его груди – его сердце бьется под моей ладонью. Он очнётся как и девочки, но видеть этого мальчика таким обмякшим и так близко действует на меня по-другому. Их я спасаю, а его я сделала уязвимым. Грабители могут найти его. Или хуже, колдун.
Я не должна была этого делать. Мне нужно лучше контролировать себя. Но Рену нечего бояться. Я забираю розу из его руки и затыкаю ее в косу. Затем я поднимаю мальчика и направляюсь к дворцу. В саду он будет в безопасности, пока не проснется завтра. Я останавливаюсь в переулке прямо перед сторожевым домиком и нажимаю на два кирпича, чтобы открыть потайной проход. Я торопливо иду через тоннель, и через несколько минут выхожу в сад, залитый лунным светом. Рен не шевелится. Его неподвижность беспокоит меня, но его грудь поднимается и опускается, когда он дышит. Удовлетворенная, я кладу его на резную мраморную скамейку рядом с розовым кустом. Перед тем как я могу лучше обдумать то, что собираюсь сделать, моя рука проскальзывает по линии его лица. Я хочу запечатлеть в своей памяти каждую черточку на нем.
Раньше я только чувствовала его запах и мельком видела его издалека, но это другое. От солнца его кожа загорела, и перед тем как он уснул, я видела, что его глаза такого же насыщенного цвета, что и земля в моем саду. Волосы тоже, но с несколькими прядками, выцветшими на солнце.
Я больше не должна видеть его. Это было опасно. Слишком опасно. Я не могу признаться в этом Отцу.
Присаживаясь на корточки, я еще раз вбираю в себя красоту этого сада. Когда я смотрю на розы, весь мир меркнет, остается только этот же розовый куст, освещенный светом полуденного солнца высоко в небе. Мужчина показывает их мне, у него темные волосы и королевская осанка. У него такие добрые голубые глаза, что я моментально чувствую доверие к нему. На самом деле, глядя на него, меня заполняет чувство благодарности.
– Я знаю, как сильно ты любишь розы, – мужчина говорит. Капли росы, образовавшиеся на лепестках, светятся на солнце, придавая розам волшебный вид. Воспоминание такое живое, что я протягиваю руку, но оно очень быстро исчезает. Теперь есть только я, и Рен, и молчаливые цветы в лунном свете.
У меня занимает несколько минут, чтобы прийти в себя. Неужели я была в этом саду раньше? Окружение в моем воспоминании практически такое же, вплоть до кованных ворот с завитушками. Я уверена, что любила его, и я не удивлюсь, если окажется, что я дружила с садовником в прошлой жизни.
Но меня не отпускает чувство, что этот мужчина был кем-то больше. И это меня беспокоит. Эти видения или воспоминания или что это еще может быть, находят на меня так неожиданно, но ни в одном из них еще не было Отца. Неужели, я полностью забыла все воспоминания о нем? От этого я чувствую себя только хуже. Я уверена, что он заметил, когда я описываю ему мимолетные видения, которые мой мозг выдает мне, что его там нет.
Может быть, мне больше не стоит ранить его чувство рассказами о них. Хотя мне жутко хочется узнать, как я могла находиться в королевском саду.
Я убегаю из дворца, направляясь в тюрьму. За последние несколько дней колдун установил еще пару стражников снаружи помимо тех, которые находятся внутри. Они патрулируют вокруг тюрьмы каждые пол часа. Колдун знает, что кто-то забирает его девочек.
Но он никогда не должен узнать кто.
Я облетаю стражников, пока не пропадаю из зоны их видимости, и затем взлетаю на крышу. Им еще надо разглядеть меня между моим плащом и темнотой. Я сдвигаю несколько черепиц в сторону и ныряю вниз.
Я больше не ошибалась комнатой с той первой ночи, но стражники все поняли. С высоты балки, на которой я сижу, мне видно четырех стражников, расположенных в углах комнаты.
Неужели они не понимают, что им меня не одолеть. Или находясь в рабстве у колдуна, они начинают желать помешать мне? Может быть, кто-то из них все еще хочет попробовать.
Я вытягиваю из-за пояса склянку и кидаю между ними. Один стражник стоящий рядом с одной из девочек, поднимает свой взгляд, когда я прыгаю вниз на пол. Он пытается закричать, но у него получается только сдавленный шепот. Другие стражники опускаются в своих креслах, когда легкая дымка окутывает их.
Ближайшая девочка поддается сну, и переворачиваясь кашляет. Она худая как щепка и ее шея сильно покрыта сыпью, но, тем не менее, мне нравится, как она выглядит. Сегодня я спасу ее.